Вжиться и выжить - [288]

Решив, что соседство с еще не обезглавленными трупами не безопасно, а именно такие пялились в потолок не мигающим взглядом красных шаринганов, я пополз дальше. Под руками я чувствовал шершавую поверхность татами, покрытую разным мусором, а кое–где и липкими пятнами крови, но я не останавливался, пока не оказался на улице. Бегло осмотревшись, метнулся в сторону ворот соседнего дома.

Быстро вытерев ладони об штору на входе, я осмотрелся. Внутри дома не было ни одного трупа и я решил остаться тут, пока сон не кончится.

Сидя в самом дальнем углу, я смотрел в большую дыру в потолке справа от меня. Так сказать, контролировал все входы и выходы.

Но отсидеться мне не дали.

— Нашел, — будто маньяк, протянул худой и жилистый парень в форме АНБУ, который только что выбил ногой хлипкие двери в зал.

Поначалу я подумал, что это Итачи, но потом узнал высокий каштановый хвост и маску. Точно такая же валялась у меня дома.

— Прячешься, как крыса по углам. Страшно, да?

— Это, скорее всего, даже не сон, а просто иллюзия, — прошептал я себе под нос.

Собрав волю в кулак и максимально гнусно улыбнувшись, я встал и спокойно отряхнулся. Грязь чудесным образом исчезла, тем самым подтвердив мои догадки.

— Да, честно говоря, поначалу испугался. Думал — я снова дома.

— Ты о чем, демон? — злорадства и уверенности в голосе Ируки слегка поубавилось.

— Я о доме, милом доме, — уже куда более уверенно сказал я, одновременно изображая ностальгию. — Смотрю: кровь, трупы везде, гарью пахнет, жрут кого–то без соли и перца — все так мило, по–домашнему. Неужели государственный праздник? А я не в парадном! Не праздную, не жру никого, не калечу и не убиваю! Позор! Что обо мне окружающие подумают?!

Похоже, морда Ируки под маской вытянулась, а глаза стали почти такие же круглые, как дырки для них в маске.

— Ты… ты врешь! Ты же простой гражданский, я знаю!

Качаю головой, будто с дураком разговариваю, который прописных истин не понимает, и мило улыбаюсь.

— Дурак, ты же меня сам демоном назвал, нет? — обвожу взглядом панораму видную сквозь развороченную стену, которая только что пропала вместе с забором под градом крупных огненных шаров. На землю в жирный пепел грузно обвалилось мертвое тело. А по улице прошел тип в серой маске с темными разводами в виде спирали вокруг единственного глаза в маске.

— Решил меня своим стра–а–ашным и крова–а–авым, — кривляясь, глумливо растягивал я слова, — прошлым напугать? То, что ты шакалил рядом с Хозяевами, — указал большим пальцем назад — в сторону, где последний раз видел типа в серой маске, — не делает тебя великим или хотя бы сильным.

Ирука, кажется, окаменел. Пока он тупил, я задумался.

Интересно, а тип в маске здесь — это непонятным образом живой Обито, как я читал в прошлом, или кто–то другой? Например — Мадара?

— Знаешь, о чем я думаю, — прервал я затянувшееся молчание, потирая подбородок.

— О-о чем? — заикаясь, спросил все еще зависший Умино.

— О том, что ты жалкий неудачник. Ты хоть шаринганов–то для себя наковырял? Вон, валяются бесхозные. Неужели не додумался? Или, скорее, просто струсил, а?

— Что? Н-нет, Данзо–сама… — проблеял растерявший всю уверенность оперативник Корня.

Ну, или то, что от него осталось.

— Данзо–сама то, Данзо–сама се, — передразнил я. — Да ясно все. Как ничтожный приспешник, ты отдал все хозяину, — издевался над ним.

Сунув руки в карманы, но не глубоко, чтобы можно было легко вытянуть, подошел ближе. Ирука наоборот, сделал несколько шагов назад, к дверям.

— Хороший песик… Жалкий, бесхребетный песик. Половичок, о который вытирают ноги. Но хоть понимаешь законы мироздания. Это похвально, — кивнул и пнул кусок черепицы, неведомо как оказавшийся внутри дома.

— Слабый служит сильному, — продолжил я поучать, — и питается объедками с его стола.

Ирука, сделав еще на пару шагов назад, замер. Но он справился с собой.

— Да ты сам не лучше! — завопил Ирука. От прежнего обличительного пафоса не осталось и следа.

Я хмыкнул, кривя рот в язвительной ухмылке.

— Ты также юлил перед Данзо и даже перед этой псиной Хатаке! — чуть ли не визжал Умино.

— Ага, — счастливо улыбаюсь острым, звериным оскалом и воображаю дальше, изменяя свой вид.

Из волос должны были показаться мохнатые серые уши, а глаза стать кислотно–зеленого цвета и светиться в темноте. Судя по тому, что Ирука отшатнулся, все выдумки воплотились так, как надо.

— А что тебя смущает? — становлюсь прямо перед ним и почесываю голову.

Рука наткнулась на что–то очень похожее на собачье ухо с жесткой шерстью.

— Так и должно быть. — сказал я, опуская руку, теперь покрытую серо–коричневой шерстью, — Прогибайся перед сильным, — изобразил поклон дворецкого из благородного английского дома, но головы не опустил, — выпрашивай у него подачки, — сложил лапы как собака изобразив преданный и умный собачий взгляд, — и жди, когда пока появится возможность предать Хозяина с выгодой для себя. — хлопнул в ладоши и развел руки, точно Тони Старк на сцене.

Ирука смотрел на меня, боясь пошевелиться.

— Тот кто низко кланяется и ударить может не выше пояса, — изобразил такой удар и деланно скривился, — в солнышко получить не так больно, как промеж ног.