Взгляд змия - [82]
Дедонька, у меня в глазах потемнело. Но я не мог упасть на глазах у губернатора.
«Да. Господин капитан обещал… Он написал письмо».
«Ты умеешь читать? – Он помахал письмом у меня перед лицом. – Знаешь, что тут написано?»
Я тряхнул головой: нет.
«Да, письмецо-то он написал. Господин капитан, – губернатор вновь рассмеялся, – господин капитан хитрый человек, хотя этого трудно ожидать от господ капитанов. Только за солдат ему придется ответить. По всей строгости».
«Хороший человек». – Я качался.
«Ты так думаешь? Что ж, твоя воля. Может, так оно и лучше. Ну, будь здоров».
Он повернулся, чтобы идти.
«А я? Могу идти с Богом?»
«Именно. Отведите его в гарнизонную тюрьму».
Тогда я закричал, дедушка:
«Я не хотел их убивать! Мне только письмо отнести надо было! Моя девочка, маленькая моя девочка. Я должен с ней обвенчаться. Она ждет».
«Свадьбу придется отложить. Боюсь, что насовсем». – Он усмехнулся, и тогда я понял, что от него мне не вырваться. «Я тебя повешу» – таково было имя его улыбки.
Ах, отец, так мы не одни?
– Да, Мейжис. За нами пришли. Уже рассвело. Ты успел мне все рассказать.
Держи меня за руку, дедонька. Не позволяй им разлучить нас. Я хочу, чтобы ты до самого конца не отпускал ее. Эй вы, дайте мне воды! Ну вот, спасибо. Не успею я, тятенька, отблагодарить тебя за заботу, за твою доброту, за то, что меня выслушал. Уже не успею. Я хотел вымыть тебе ноги, дедушка. Вымыть тебе перед смертью усталые ноги, которые болели у тебя по ночам, которые так ныли сегодняшней ночью, но ты молчал, ничего не говорил и не жаловался, чтобы я сумел закончить свой рассказ. Я ничего о тебе не знаю, тятенька, но и знаю довольно: ты добрый. Таких людей не следовало бы наказывать смертью. Я хотел своими руками, встав на колени, в благодарность за все вымыть твои жилистые ноги, голени, ступни. Не успел.
– Ничего страшного, деточка. Не за что меня благодарить. Не надо грызть себя.
Какой прозрачный воздух сегодня утром, дедонька, какой чистый, совсем как глаза моей девочки, как ее голос, как слова, вылетающие у нее изо рта. Держи меня за руку, тятенька. Никогда я больше не увижу ее, а она не увидит меня. Змий! Гляди, дедушка, змий на нас смотрит! Видишь, там, куда моя рука кажет?
– Это виселица, сынок.
Нет, не там. Дальше. Там, в небесах. Его глаз.
– Это солнце там, Мейжис, моя деточка. Взошедшее солнце.
Он искусил первого человека, отец. Ты сам говорил мне. Это он. Он нас всех соблазнил. Он правит нами как ему вздумается, а взгляд его – верная гибель.
– Не знаю, сынок. Это лишь восходящее солнце.
И я о том же, мой старенький. Ты… поцелуй меня. Только так можно не поддаться ему. Как жалко… Не отпускай моей руки, тятя.
III. Эпистолярный эпилог
ноября 28-го, 1925 г.
Каунас
Любезный батюшка, надеюсь, Вы находитесь в добром здравии, равно как и наша матушка. Приветствую Вас и всех домашних с наступающей зимой. Улучив момент или, вернее, выкроив немного времени у ежедневных хлопот, я обращусь к директору банка, а ну он отпустит меня на недельку навестить Вас. Конечно, он вычтет эти дни из отпуска. Я хотел бы приехать, когда выпадет снег – тогда у нас или, скорее, у Вас случаются самые лучшие дни: снег так мягок, порист, легок, едва припахивает ванилью, у него еще нет запаха закосневшей зимы (будто остывшей золы или чего-то в этом роде) во рту и на сердце. Так-то.
Батюшка, начало зимы я хотел бы встретить у Вас, тогда мы все доскональнейше обсудим. Мое житье-бытье в Каунасе, планы на будущее, Вас, наконец, и Ваши приготовления к вояжу. Не отказались ли вы еще от этой затеи? Вы все еще хотите ехать за тысячи верст, в незнакомую и чужую для Вас, иноземца, Францию, чтобы встретить этого человека? Кажется, его фамилия Дрюон? Но это Ваши с матушкой личные дела, и мне не приличествует слишком в них соваться. Я только хотел сказать, что обо всем этом и о многом другом мы сможем посудачить, когда я приеду. Каких-нибудь особенных каунасских новостей тоже не слышно. Разве что вот, юный Беленицын – Вы его помните? отец его был капитаном гарнизона в Расяйняе – слывет нынче сплетником и бабником, ходят слухи, что он запятнал себя и лжeсвидетельством. Все его сторонятся, но не может он жить бобылем, так и льнет ко всяким там художникам, бродячим поэтам и им подобным, посещает их ресторации. Я слышал, что даже они им чураются. Что ж, этого можно было ожидать.
Мне кажется, Вам не терпится узнать, что побудило меня написать это письмо, тем паче что Вы меня неплохо знаете: кроме прочего, и ту мою черту, что я не люблю беседовать через посредников, если даже посредники эти – перо, бумага и Наша Почтовая Служба. Это так, Отец. Я взаправду хочу выяснить один важный для меня вопрос, причем именно в письме, так как полагаю – не без оснований – что Вы не захотите портить праздник моего приезда беседами о подобных материях. Одним словом, мне думается, что вещи, о которых я вскоре расскажу, могут быть Вам неприятны. Обстоятельств тому хватит с лихвой, пусть даже Вам вздумалось бы все отрицать. Итак, Отец мой, по рукам. Когда я приеду, даже намека о том не должно быть, ни на словах, ни в мыслях. А теперь – к делу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Остров Майорка, времена испанской инквизиции. Группа местных евреев-выкрестов продолжает тайно соблюдать иудейские ритуалы. Опасаясь доносов, они решают бежать от преследований на корабле через Атлантику. Но штормовая погода разрушает их планы. Тридцать семь беглецов-неудачников схвачены и приговорены к сожжению на костре. В своей прозе, одновременно лиричной и напряженной, Риера воссоздает жизнь испанского острова в XVII веке, искусно вплетая историю гонений в исторический, культурный и религиозный орнамент эпохи.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».