Взъерошенные перья - [9]

Если бы вена на лбу Джейкоба не продолжала свое угрожающее представление, наш разговор, вероятно, продлился бы несколько дольше, а так я лишь скрипнул зубами и сказал:

– Поднимитесь сюда и найдите документы на Рипа. Договорились, Мельба?

– Ну зачем же злиться? – обиженно протянула моя трудолюбивая секретарша. Словно и в самом деле не понимала, с чего это я вдруг разозлился.

Сделав глубокий вдох, я напомнил себе, что Мельба в одиночку воспитывает пятерых детей, поскольку ее муж Отис два года назад счел уместным скончаться от инфаркта. Кое-кто мог бы назвать это отличным ходом со стороны Отиса, но я не уставал твердить себе, что бедняжка Мельба – безутешная вдова и задушить ее было бы верхом бесчеловечности.

– Спасибо за помощь, Мельба, – просипел я, стиснув зубы. – Я ее очень ценю.

– Так-то лучше, – самодовольно отозвалась Мельба.

Я так и видел, как она поправляет гигантский шиньон, – жест истинной победительницы. Постаравшись не треснуть трубкой об стол, я водрузил ее на место и повернулся к Джейкобу. Казалось, того с минуты на минуту хватит апоплексический удар.

– Ты молол языком сорок одну секунду! Полагаю, приятель, ты вернешь мне деньги за это время!

Сорок одну секунду? Он хочет, чтобы я вернул ему деньги за сорок одну секунду?! Джейкоб тем временем продолжал:

– Ты либо вернешь мне их, либо отработаешь! Одно из двух.

Я решил на всякий случай промолчать. А то вдруг мой язык начнет нести такое, о чем впоследствии придется пожалеть.

Кстати, по поводу запоздалых сожалений. Уходя, я нацепил кобуру. Поскольку я больше не служу в полиции, то пистолет беру с собой только в случае крайней необходимости, однако исполнять функции телохранителя с голыми руками мне казалось как-то глупо. Если это все-таки не розыгрыш и кто-то действительно надумал похитить Присс, как иначе я смогу его остановить? Криком «Кыш!» здесь, пожалуй, не обойдешься.

Мы с Джейкобом спустились по лестнице. Оказавшись на улице, я сделал еще один логический вывод, которыми так славятся частные детективы. Джейкоб пришел на своих двоих. Дедукция – великая вещь. Перед лавкой Элмо не было машины. И напротив, перед зданием суда, тоже.

Джейкоб не оставил без внимания мой рыскающий по сторонам взгляд.

– Да, я приехал не на своей машине, – сообщил он тоном, в котором явно сквозило сомнение относительно моих умственных способностей. – Меня подвез сосед. Я знал, что вернусь вместе с тобой, так зачем же попусту тратить бензин?

Вряд ли он ждал ответа, поэтому лучше держать рот на замке. Мы завернули за угол лавки, где я оставил свой автомобиль.

Джейкоб с довольным видом обосновался рядом с водительским местом.

– Просто поразительно, сколько можно сэкономить на бензине, если вести себя бережливо.

«Бережливый» – это не совсем то слово, которое я применил бы в данном случае.

И мы двинули на птицефабрику. Это недалеко от города, каких-то полчаса неспешной езды, но когда рядом сидит Джейкоб и поминутно сообщает, сколько можно сэкономить на бензине, если снижать скорость перед каждым поворотом, то полчаса могут показаться вечностью.

Терпеть не могу пассажиров, дающих советы.

Когда впереди замаячила вывеска птицефабрики, я вздохнул с облегчением. Эти ярко-алые буквы на пронзительно-желтом фоне просто невозможно пропустить. Желтая вывеска неизменно вызывала у меня ассоциации с яичным желтком. Деревянная громадина, висящая на массивных цепях, своими размерами не уступит стадионному табло. Видимо, Джейкоб считал, что вывеска должна в точности отражать масштабы его нынешней деятельности.

Во времена моего детства птицефабрика Вандеверта представляла собой небольшой домишко с сарайчиком и парой курятников, и жители Пиджин-Форка гадали, сколько еще протянет это крошечное предприятие. Они недоумевали, каким образом Вандеверты смогут конкурировать с крупными птицефабриками. Недоумение мигом рассеялось, когда на Джейкоба свалился заказ от «Макдоналдса». С тех пор многое изменилось, и теперь куриные тушки Вандеверта известны по всей стране.

От каркасного домика и покосившегося сарайчика не осталось и следа. Первое, что вы видите, сворачивая на подъездную дорожку, – длинное приземистое сооружение с двумя огромными автостоянками. Это выкрашенное белой краской монолитное бетонное здание представляется мне верхом незатейливости. Если бы его белая крыша была плоской, а не остроконечной, административный корпус птицефабрики выглядел бы в точности как коробка из-под обуви. Судя по всему, Джейкоб Вандеверт решил, что тратить деньги на такую ерунду, как архитектурные изыски, столь же бессмысленно, как и пользоваться собственной машиной, когда тебя может подбросить сосед.

Впрочем, собственность Джейкоба меня не слишком поразила. Я был наслышан о ее красоте. По-моему, каждый из 1511 жителей нашего городка хотя бы разок приехал сюда, чтобы полюбоваться на бетонное свидетельство скупердяйства Джейкоба Вандеверта.

Позади чуда архитектурной мысли высились гигантские обиталища представителей куриного племени. Своими серебристыми алюминиевыми крышами, ослепительно сверкавшими в лучах утреннего солнца, и блекло-коричневыми стенами с крошечными окошками эти строения напоминали казармы – куриные казармы для великой армии будущих бройлеров.