Взбалмошная девчонка - [3]

— Я парила в небе, как птица!.. Жаль, что тебя не было со мной, — искренне сказала она и прикоснулась нежными пальцами к его сурово сжатым губам.

Ее слова, ее прикосновение… Так нежно — чертовски нежно… Страйкер вспомнил прошлую ночь и уже не мог противостоять желанию… Он тряхнул головой, стремясь избавиться от непрошеных мыслей. Сейчас не время думать о том, что значит для него Темпест.

— Я ведь просил тебя подождать, пока не установится ясная погода! — рявкнул он зло. И, прижав ее к себе в любовном объятии, начал медленно спускаться на землю. Однако на лице его читалось все, что угодно, кроме любви и нежности. Страйкер привык сердиться на Темпест. С ней нельзя было иначе: она не понимала ни просьб, ни уговоров. Но сегодня, вспоминая о том, как она болталась в стропах, словно сломанная кукла, Страйкер впервые испытывал безумную ярость. Неужели она не понимает, что едва не простилась с жизнью? Или ей на это наплевать? И на него тоже? Будь он проклят, он никогда не забудет этого дня…

— Ты, похоже, твердо решила себя прикончить!

Мощный порыв ветра сбросил с веток сломанный планер, но Страйкер не обратил внимания на треск. Темпест в безопасности. Он держит ее в объятиях. Это все, о чем он сейчас мог думать. И еще — о ее безумной игре со смертью. Казалось, лопнуло его терпение и чувства, которые он старательно подавлял в себе все шесть лет, вырвались наружу.

— Шесть лет я гоняюсь за тобой по всему свету и вытаскиваю тебя из неприятностей. Ты выросла у меня на глазах. Шесть лет я молил бога, чтобы ты наконец остепенилась и нашла свое место в жизни!.. Неделю назад мы с тобой стали близки, и я, как последний дурак, надеялся, что это что-то изменит. — Он по-прежнему прижимал ее к себе, но больно бил горькими, выстраданными словами. — Нет, с меня хватит! Я не стану связываться с женщиной, которой настолько наплевать на себя и на тех, кто ее любит! Я не лягу с тобой в постель, зная, что в любой момент ты можешь выскользнуть из моих объятий и броситься навстречу смерти — или просто сбежать, потому что тебе почему-то надоела эта гостиница.

В его словах Темпест слышались отзвуки сотен голосов. Разве не то же самое говорили, кричали ей все, кто ее любил? Сколько раз она пробовала измениться! Но ничего не получалось, и Темпест поняла, что бесполезно и пытаться.

Она взглянула Страйкеру в лицо: глаза его были полны любовью и заботой. И страхом. Темпест понимала, что еще немного — и любовь окончательно подчинит этого мужественного человека себе. Он и дальше будет мириться с беспокойством и подавлять свои чувства и желания ради нее… Нет, Темпест слишком хорошо знала, что такое несвобода. Медленная смерть. А такой судьбы для Страйкера она не хочет. Она должна освободить Страйкера — пусть это будет стоить счастья ей самой.

— Прости меня, — прошептала она дрогнувшим голосом. На ресницах ее задержались слезы, но их тут же смыло дождем, и Страйкер не заметил ее неожиданной слабости.

— Черт тебя побери, Темпест! Мы ведь говорили об этом полете прошлой ночью! Я сказал, что назавтра обещали шторм. Даже предложил полететь с тобой вместе, как только погода установится. И, как последний идиот, надеялся, что ты прислушаешься к моим словам, — с горечью добавил он.

Каждое его слово отзывалось в ноющем теле Темпест болью. Но она не пыталась спорить.

— С меня хватит! Я отвезу тебя в больницу. Я буду приходить на помощь всякий раз, как ты или твой отец попросите меня об этом. Но отныне и навеки я намерен забыть, что спал с тобой под одним одеялом. Забыть, что когда-то я верил в твою любовь. — Ноги его коснулись земли. Страйкер поставил Темпест на ноги и вгляделся в ее глаза, скрытые стеклами очков. — Все поняла?

— Да.

Страйкер прав. Он не один раз пытался ее понять. Он отдал ей все силы души, а что дала она ему? Почти ничего. Но он не прав в одном: она действительно его любит.

— Я честно пыталась забыть обо всем, кроме тебя, — но, как видно, я не могу жить только любовью. — Огонь в его глазах словно погас, сменившись ледяным холодом. Этот холод пробрал Темпест до костей. Но она собрала остатки мужества и улыбнулась ему своей самой потрясающей улыбкой. — Спасибо за то, что столько раз спасал мою шкуру. И особенно — за этот раз.

Страйкер молча вглядывался в ее лицо. Он искал ключ к этой удивительной женщине, которая одним взглядом разрушала его оборону, а одним движением вызывала у него такой взрыв страсти, который и не снился его прежним приятельницам, искушенным в науке любви. Именно из-за нее он узнал страх, ярость, гнев, досаду. Раньше без всех этих чувств его жизнь была спокойнее и проще. Он желал ее все шесть лет — с первого взгляда, как только увидел. В то время ей было пятнадцать; угрюмая, озлобленная девчонка, казалось, вполне заслуживала выдвигаемых школой обвинений во всех смертных грехах. Она и не надеялась, что новый служащий отца поверит ей. Однако Страйкер, вопреки очевидному, поверил. Он взглянул в ее синие глаза — и увидел там то, чего, по-видимому, не замечали ее родные. Силу духа, отвагу и дерзкую честность.

С тех пор работа Страйкера в «Уитни-Кинг Интернэшнл» включила в себя еще одну утомительную обязанность: выручать из неприятностей столь хлопотно взрослеющую девушку. «Моя Темпест — борец по натуре», — с нежностью думал Страйкер. Только в мечтах он позволял себе называть Темпест «своей». Она боролась за свою жизнь, за свои убеждения… и за свободу. Страйкер машинально поднял руку и прикоснулся к ее губам. Шесть долгих лет он ждал, когда же она вырастет, когда взглянет на него и увидит не просто верного товарища и спасителя, а что-то большее… Ему казалось, что Темпест можно доверять. Но сегодня утром, когда он проснулся один, это доверие разлетелось, как дым.