Взаперти - [29]

– Еще не окрепли, – пробормотал ты. – Не отошли после перевозки.

Ты гладил кур, тихонько разговаривая с ними. Я смотрела, как ты осторожно ощупываешь их. Стоило тебе только посильнее сжать пальцы на шее птицы – и ты задушил бы ее. Ты закрыл крышку клетки. Я просунула палец через сетку и погладила по перышкам оранжевую, как апельсин, курицу.

Затем ты обошел растения, убеждаясь, что им хватает воды из подведенных трубок.名

– Минирли, юпуна, помидоры буша… – Ты как будто знакомил меня с друзьями, называя их имена. Заглядывал под листья, осматривал плоды, проверял, нет ли насекомых и признаков болезни.

Выпрямившись, ты последовал вдоль трубы к пруду. Шагал по высокой кустистой траве уверенно и шумно.

– Здесь есть змеи? – спросила я.

Ты кивнул:

– Но если шуметь погромче, они уползают. На самом деле они трусливы.

Я направилась за тобой, хоть мне и не хотелось, и старалась не отставать. Каждая ветка на земле казалась змеей – до тех пор, пока ты не наступал на нее и не ломал с хрустом.

У пруда ты прислонился к дереву, за которое я держалась в прошлый раз. Провел ладонью по его гладкому стволу.

– Рыжий здоровяк, – объявил ты, как будто опять знакомил с друзьями. – Этот малый помогает вымывать всю дрянь из нашей воды.

Ты присел на колени у пруда, окунул руку в воду, провел вдоль трубы. А потом одним быстрым движением стащил с себя футболку.

– Искупнуться не хочешь? Надо проверить родник.

Я поспешно помотала головой, отводя взгляд от твоего торса. Твердого и загорелого. Никогда прежде я не видела такого подтянутого, идеального тела, сильного тела. Но чувствовала недоброе, в этой твоей силе, и у меня колотилось сердце при мысли о том, как ты способен распорядиться ею. Я перевела взгляд на землю. Крупные черные муравьи ползали повсюду, и по моим ботинкам тоже. Я стряхнула одного, который успел добраться до щиколотки.

– Посиди там, – сказал ты. И кивнул в сторону муравьев: – Надеюсь, не укусят.

Ты вошел в воду. Я взглянула на тебя еще раз, прежде чем ты нырнул и скрылся под водой. На твоей прямой загорелой спине при каждом твоем движении перекатывались мышцы.

Один муравей забрался мне на ногу, я сбила его щелчком пальцев. Какая-то птица над головой разразилась скрипучим ведьминским смехом. А в остальном здесь царила мертвая тишина.

На обратном пути я слышала только хруст песка под нашими ногами. Хотелось хоть чем-нибудь развеять тишину, безмолвие этого места.

– Можно мне кормить кур? – спросила я. – Хоть иногда?

Ты не сразу, но посмотрел на меня, вроде как усмехнулся и коротко кивнул:

– Почему бы и нет? Может, ты уговоришь их нестись.

Футболку ты накинул на плечи, твое тело было еще мокрым после купания. Капли воды дрожали на коже. Почти всю дорогу до дома я шла первой, не желая, чтобы ты заметил моих взглядов.

* * *

День восемнадцатый. Ты не дождался, когда я проснусь. Я открыла дверь кухни и села на ящик-ступеньку. Оглядела песок, песок и снова песок. Я ждала, а чего – не знаю. Жара усиливалась. Зудели и жужжали мухи над головой. На фоне неба дрожало знойное марево.

А потом вдруг мимо пролетела стайка крошечных щебечущих пичуг. Они свистели и попискивали, как детские резиновые игрушки, если на них наступить. Я попыталась рассмотреть в этом мельтешении птиц, которые составляли стайку. Каждая была размером со сжатый кулак, с серой спинкой и кроваво-красным клювом. Некоторое время они кружили над домом, а потом унеслись в сторону Отдельностей. После этого я еще несколько часов ждала в надежде, что они вернутся.

* * *

На следующий день ты дождался меня.

– Идем.

Я поплелась следом. Тишина в этом доме начинала вызывать у меня ненависть, как и апатичное уныние, в которое я погружалась. Но к Отдельностям мы не пошли. Вместо этого ты свернул к постройкам возле дома. Я притормозила.

– Не хочу туда, – сказала я, увидев, что ты остановился возле той двери, в которую однажды уже втолкнул меня.

– Заходи, – сказал ты. – Мне надо показать тебе кое-что.

Ты открыл дверь и вошел. Я остановилась на пороге и заглянула внутрь. Пройдя в дальний конец помещения, ты раздвинул занавески. Солнечный свет хлынул в окна, осветил многоцветье комнаты – песок, лепестки, листья и краски. Поначалу всё это казалось беспорядочной мешаниной, мусором, разбросанным повсюду. Я сразу же принялась высматривать то, что могло причинить вред. Но из опасных предметов заметила лишь кучку камней в одном углу. Ты направился к ним, и я напряглась, приготовившись к бегству.

Но ты не стал брать камни в руки. Только откупорил бутылку с водой и обрызгал их. Потом поскреб их мокрую поверхность каким-то маленьким блюдечком, добавил в него воды и замешал темно-бурую пасту.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Краску.

В плетенной из травы корзинке я увидела листья, ягоды и цветы. Ты старательно выбрал из нее несколько мелких красных ягодок. Растер их и замешал в пасту. Ты работал быстро и методично, выбирал кусочки окрашенных в разные цвета природных материалов и превращал их в краску. Солнце припекало мне спину, поэтому я вошла в постройку и прислонилась к стене у двери.

Ты сел, вытянув перед собой голые ноги. Вынул кисточку из-за камней, окунул ее в пасту цвета ржавчины и принялся расписывать свою ступню. Рисовал длинные тонкие линии. Получалось что-то вроде шероховатой древесной коры. Ты сосредоточенно хмурился. И пока сидел, опустив голову, поглощенный своим занятием, я не боялась, но все-таки не спускала с тебя глаз. В эту минуту я почти верила твоим словам – о том, что ты ничего мне не сделаешь.