Взамен обелисков – кресты - [16]

Кто-то снова отмечает

Выход «наших» из Афгана.

И кричит калека рьяно,

Словно ту команду: «К бою!»

Незалеченные раны

Носит он всегда с собою.

«Надо выпить. Выпить надо,

Чтобы было всё в порядке…»

У безрукого солдата

Вместо рук одни культяпки.

…За окошком вьюга воет.

Взгляд солдат поймает строгий.

И «афганца» успокоит

Инвалид другой – безногий.

От стола («Пора нам, что ли?..»)

Приподнимутся устало.

Скрип протеза, скрипы боли.

…Мало водки. Водки мало!

Сын

Константину Фёдоровичу Воскресенскому, жителю города Коряжма Архангельской области

А деревья тянутся в вышину —

Долгожители, может быть.

Вспоминал отец про войну,

О которой нельзя забыть.

И всё время – всегда один,

Даже если всегда с людьми.

На войне той остался сын,

В невоенные как бы дни.

Что поделать, приказ был дан.

И разорвана тишина.

Место действия – Афганистан,

Место плачей – наша страна.

Он идёт, не жалея ног.

В сердце вновь у него боль.

«Что же ты не спасся, сынок?

Что случилось тогда с тобой?»

C фотографии смотрит сын:

Не состарится никогда!

Говорить бы, как раньше, с ним…

Не получится, вот беда!

Годы движутся и летят,

Оставляя эпохе след.

Было б сыну за пятьдесят.

Навсегда сыну двадцать лет.

…А деревья тянутся в вышину.

Церемония награждения

Видно, всё-таки

Вышибло мозг

Этим разным

Чинушам завзятым,

Коль медали

За выводы войск

Принимают

К торжественным датам.

Да какое же тут торжество,

Если флаги спускают пониже?!

Скорбный день

У Солдата того,

Кто там был,

Воевал там

И выжил!

А кому не случилось

Дожить

(Раз судьба —

Ничего не попишешь),

Тот давно —

Без медалей! – Лежит

На сугробных,

На снежных кладбищах.

Кража

С большим трудом перенесли беду

Родители, что с сыном умирали:

Украли орден – Красную Звезду,

Из-под замка квартирного украли!

Вопрос сначала: «Как они могли?!»

Не находилось на него ответа.

Нет, не награду – больше – унесли!

В сознанье не укладывалось это.

На стенке фотография – портрет,

А на столе – бумага из конверта.

И трудно верить в то, что сына нет,

Что награждён за подвиг, и – посмертно.

В печали мать. Отец болезным стал.

И скорбь ночами долго их тревожит.

Что орден?! Он – ни дать ни взять – металл!

Он сына дорогого не дороже.

Наградою за тот, последний, бой.

Как память, от которой стало лихо.

…Лишь свет звезды небесной, свет скупой,

Не греет – пусть! – но пожалеет тихо.

Погибшему в Чечне

Ты не ставил ни точек, ни запятых,

Был и странен подчас, и смешон.

И тебя не причислят к лику святых:

Ты с Земли в эту землю ушёл.

Из бетона пока постамент не отлит:

Ах, зачем же пугать тишину?!

А «Ничто не забыто, никто не забыт» —

Это всё про другую войну.

Вянут снова цветы, остывшие

Вянут снова цветы, остывшие

На морозе февральском яростном.

Без войны на войне погибшие

С фотографий посмотрят радостно.

Будто вновь у своих родителей

Попросили за всё прощения.

Скажут: письма почаще шлите нам;

Ждите скорого возвращения.

Жить да жить им! Сложилось ладно бы,

Даже лучше, по всем понятиям.

Но земля приняла прохладная

Навсегда сыновей в объятия.

Неутешно ты, горе вселенское!

Время выпало беспокойное:

То афганская, то чеченская —

Вперемежку с другими войнами.

То конфликтная, то убойная,

То победная, то позорная…

Вот солдату досталась вольная —

Эта весточка похоронная.

Эта весточка, эта весточка, —

Строчка тянется, строчка длинная…

И склонилась пониже веточка

Тополиная, тополиная…

Её почки сонливо смежились.

Небо ясным быть – надо ж! – вызвалось.

И заснеженность, и заснеженность.

А на чёрной табличке – изморозь.

Имена родных и фамилии,

Хоть свои, но чужие вроде бы.

…А в природе полно идиллии.

Только грустные все мелодии.

И цветы там лежат поникшие:

Прихватило февральским холодом.

Без войны на войне погибшие

С фотографий посмотрят молодо.

Ничего не бывает вечного…

Но черта проступает чёткая.

Жизнь обычная человечья

И без боен, как есть, короткая.

Но, как раньше, шагаем строем мы,

Стало быть, ко всему привыкшие.

Сколько станет ещё героями?

…Жили-были солдаты бывшие.

Апрель

Запахи всюду прели

Поздней поры апреля.

Чёрная речка – название,

Просто она темноводная.

С ней сейчас за компанию

Катится даль свободная.

Плещется ширь весенняя

И за кусты цепляется…

Мирное, не военное,

Прошлое отражается.

Кажется исключением

Жизни иной течение.

Стала земля нарядной —

Зелень мелькает звонкая,

Тянется над воронками —

Бомбовой и снарядной.

Последний поклон

…А эту водку

Пили по глотку.

И котелок солдатский

Прокопчённый

Краями чью-то задевал щеку.

И дальше плыл,

Как знамя сквозь колонны.

У нового могильного бугра,

Точней сказать бы даже, у кургана.

Без восклицаний

«Слава!» и «Ура!» —

То в облачное небо,

То в туманы.

Здесь кто-то завершил

Свой длинный путь.

Он лишь недавно

Вынесен из боя,

Чтоб тут с друзьями

Навсегда уснуть

И обрести

Пристанище покоя.

…Мы этой водкой

Из военных фляг

Тот котелок

Наполнили в печали.

И низко опускали

Красный флаг.

И слышно было,

Как сердца кричали.

Девушка с радио

Девушка с нашего радио

Носит на шее свастику.

Надо ж, висюлька радует,

Словно подарок к празднику.

Просто кулончик грошовый,

Не золотой, обычный.

Шею не тянет, в общем-то,

Но зато – заграничный!

Девушка улыбается,

Веселится, смеётся:

«Как это называется?

Кажется, знаком Солнца…»

Девушка с местного радио

Передаёт приветики.

Всё изначально задано,

Всё – образец эстетики.

Кажется, полезное

Занятье, коль нет работы ей.