Взамен обелисков – кресты - [15]

Отпускает бремя лет.

И как будто предвещало

Что-то скорую беду…

Зябко пламя верещало,

После гасло на ходу.

Не спаслись в кровавых сечах

Те, кому б сейчас житьё.

Говорят, что годы лечат,

Подступает забытьё.

Наступает, так бывает:

Паутиной обвивает…

Всё геройское – в кино.

Всё обычное – в Давно…

Только память проявляет:

Вижу – воинство шагает,

Вижу – шаг не убавляет.

Вижу всех их всё равно!

…Вот и пламешек последний

Пыхнул ярко, как вдогон.

Всем далёким поколеньям

Чем не яркий символ он?

Вижу: воинство земное

Стороной идёт лесною

Друг за другом, следом в след —

Не один десяток лет.

Всех – без званий и наград —

Без пяти минут солдат.

Люди, вставшие стеною

За Отечество родное,

В чью зарю идут они?

…Годы сгинули и дни.

Прогорели над страною

Путеводные огни.

Мемориал

«Гут!» – и хлопают нас по плечам.

«Молодцы!» –

подпевают хоралы.

И фашистским уже палачам

Появляются мемориалы.

……………………………………………..

Ничего не забыли холмы,

И поля ещё стонут от боли.

…Или разумом тронулись мы,

Или мы уж не русские, что ли?

Николай РАЧКОВ

Под Петербургом, бывшим Ленинградом,

А вовсе не в Германии, стоят

Те памятники Гитлера солдатам:

За рядом ряд.

                 За длинным рядом —

                                            ряд.

Здесь траурным не раз звучать речам.

Венки с цветами бережно возложат.

Молитву прочитают палачам

И тем, кто им прислужничали, – тоже.

Им всем лежать по правилам резонно.

Но всё ж, как раньше, смотрят свысока.

Ах, сколько в землю вбухнуто бетона,

Чтоб укрепилась память на века!

…А может, не они нас убивали,

А мы с войною

                    к ним

                           в их

                                 дом

                                      пришли?

Давно ль враги в таком почёте стали?

За то, что всех тогда не извели;

За то, что не сломили честных, вольных?

Им на земле заказан сущий ад,

Ведь залпами орудий дальнобойных

Обстреливали город Ленинград!

И слово горемычное «блокада»,

И разные лишения. И – смерть.

И сил последних, и сердец надсада:

«Сдаваться?»

                 Но приказ себе: «Не сметь!»

Как пропуск к жизни – карточного хлеба

Отмеренный кусочек. Не кусок!

…А с воздуха, точней сказать бы, с неба

Летел зловещий бомбовый поток…

Как вперекор всей вражьей силе жили,

Надеялись, что город не умрёт.

…Неужто все мы Ладоги забыли

Непрочный лёд? Ломающийся лёд.

Напомнить бы толерантистам[7] этим,

Которые на выдумки легки,

Про то, как жутко умирали дети

И вместе с ними гибли старики.

Все наши правды никудышны, верно?

Кому в карманы дань рекой течёт?

В цене теперь и доллары, и евро,

За них и палачам – большой почёт!

К врагам своим скорее обозначьте

Сочувствие. А не наоборот.

По извергам взгрустните и поплачьте

В Победы нашей юбилейный год!

…Там по-немецки чисто, аккуратно

На кладбище, как говорят, мирском.

И многое становится понятно

О наступившем времени другом.

…И словно проявляется из вьюг,

Из прошлого – и кстати, и некстати —

Германская табличка «Peterburg»,

Ещё с войны дорожный указатель.

Вместе!

Недалёко отсюда до Мги.

И на старой средь леса поляне

Ты поярче костёр разожги:

Пусть светлее немножечко станет.

Пусть сосновые ветки горят!

Пусть вздымается жаркое пламя!

Мы почувствуем взгляды солдат,

Как они наблюдают за нами.

Померещилось: тени видны.

И биение слышимо сердца.

К нам прибились они из войны.

Молча просят: «Пустите погреться!».

Будет думаться снова о ком?

О ровесниках наших погибших.

Может, кто-то моим земляком

Был? Не тот ли, который поближе?..

И в кровавых бинтах паренёк,

Что склонился к берёзке устало…

В сорок третьем он выжить не смог,

Или раньше его там не стало?

Это он или кто-то другой

Лишь вздохнул: «А пожить бы охота…»,

Умирал под вечернею Мгой

И в Синявинских вязнул болотах.

Это он! Это он! И они

Воевали. И гибли. И жили!

Торопили отчаянно дни

И себя никогда не щадили.

Недалёко отсюда до Мги,

Близок путь до железной дороги…

Но пути здесь другие легли.

Здесь пристанище воинов многих.

Оттого с тех времён до сих пор

Виден издали, всеми замечен,

Разгорается в небо костёр,

Как огонь нашей памяти Вечный.

И наступит опять тишина:

Не до песен уже и беседы.

…Возвращается снова весна.

Приближается праздник Победы.

Когда закончится война

А война

          когда-нибудь

                          закончится…

Завершить её скорее хочется,

Ощутить и пережить мгновение

Выстрела военного последнего.

И пошли бы в сторону обратную

Люди, что отныне станут братьями.

Разбрелись бы в годы обозримые

По домам – родные и любимые.

Все они, не званные героями,

Шли бы так, колоннами нестройными.

Хорошо идти, легко им вроде бы

Босиком – не в сапогах – по Родине!

Чтобы взгляды резало от сини

Тех небес единственной России.

Но повсюду видные отметины

Пулевые, что в деревья въедены.

И навряд ли зрелище приятное —

Поле, что распахано снарядами…

Там леса испещрены воронками…

Но слышны, представьте, трели звонкие.

Слышать над собою пенье птичье

Хорошо, но всё же непривычно!

Принимать прямую данность эту:

Мол, была война, и больше – нету!

Размышлять: досталось много лиха нам!

До слезы.

             До ропота.

                           До выдоха…

Другие войны

Скупая правда

А войны скупая правда

Сохраняется не в тайне.

У безрукого солдата

Водка плещется в стакане.

Кто-то музыку играет,

Надрывая фортепьяно.