Вызовите посла - [6]

— Может, вы ему понравились? — провокационно предположил Олег. — А что в Штатах? Моран позвонил и назначил свидание?

— Вот еще! — Олеся фыркнула капучино, которым запивала круассаны. На поверхности пенной шапки бармен нарисовал листок клевера, но после возмущенного выдоха Меркуловой клевер сдуло вместе с пенкой. — Он предложил навестить в тюрьме Александра Петрова.

— С какой стати он вам предложил с ним встретиться? Как он это объяснил? — понимая, что разговор подходит к самому главному, Ермилов сделал скучающий вид и спрашивал лениво, словно не слишком его интересовало, что ему ответят.

— Вот и я сперва удивилась. Он сказал, что может получиться интересный репортаж. Дескать, Петров — это бывший гражданин СССР, осужденный у нас по статьям «шпионаж» и «предательство».

— Госизмена, — машинально поправил Ермилов, смутно припоминая, что фамилия Петров действительно попадалась ему среди шпионов, разоблаченных его ведомством. Причем, если он правильно помнил, Петров был инициативником — неоднократно и настойчиво предлагал свои услуги американцам где-то в конце семидесятых или даже в начале восьмидесятых. Как его занесло в Штаты? Наверное, удрал уже в девяностые.

— И вы поехали? — поразился ее беспечности Олег. — С едва знакомым американским журналистом. — Если он вообще журналист, мысленно добавил он. — В тюрьму к какому-то сомнительному типу.

— Меня занимает тема предательства, — вздернула плечи Меркулова.

— Вы — авантюристка!

— Я — журналистка, — поправила она его и тут же усмехнулась: — Что по сути практически одно и то же.

— И чем же вас привлекает эта тема?

— Хочется понять психологию подобных индивидов.

— А стоит ли? — У Олега лицо закаменело, даже его ямочка на щеке исчезла. — Это нарушение психики — желание предать Родину. И такие типы заканчивают либо в психушке, либо от пьянства погибают, либо влезают в уголовщину.

— Вы довольно категоричны, — она поглядела на него исподлобья с легким недоумением. — Я не думаю, что все так плоско. У каждого предателя были свои мотивы, чтобы предать.

— В том-то и дело, что мотивы могут быть и разными, но совершить этот шаг могут люди только с определенной психикой, вернее, с ее нарушениями. Тут даже не в моральных ценностях дело. Как моя бабушка говорила про тех, кто с чудинкой: «Да он с отверщичком». Так вот предатели точно «с отверщичком», с червоточиной.

— Не ожидала от сотрудника госбезопасности услышать такие бабкины предрассудки. Извините за резкость.

— Пожалуйста, — нисколько не обиделся Ермилов. — Вот только в отличие от вас я знаю, если так можно выразиться, статистику — как кончают предатели. Поэтому не испытываю иллюзий на их счет. Непонятно другое, с чего это ваш Моран такой щедрый парнишка? Насколько я понимаю, журналисты народ прижимистый, не делятся темами, сами разрабатывают.

— Да в том-то и дело, — слегка смутилась Олеся. — Он сказал «А», но «Б» не прозвучало. Я была как раз в Сиэтле, когда он со мной связался. И тюрьма, где сидит Петров, в Сиэтле.

«Занимательное совпадение, — подумал Олег, снова взявшись за салфетку. — Да чего там совпадение! Знали, где журналистка, куда направляется».

— Он предложил сделать с предателем интервью.

— Хм, — произнес Ермилов, отпил кофе, обжегся и раздраженно отодвинул блюдце, на котором стояла чашка. — Что-то не верится в бескорыстность американцев, у которых врожденная коммерческая жилка.

Меркулова рассмеялась:

— Само собой не безвозмездно. Он хотел стать соавтором. Гонорар пополам. Он дает тему и постарается договориться о свидании с Петровым в тюрьме, а я делюсь с ним тем, что узнаю о Петрове в России. Предполагалось, что фильм выйдет и на русском, и на английском.

— Но что-то пошло не так, — догадливо предположил Олег, понимая, что американцы вовсе не собирались помогать журналистке. Они кинули приманку и теперь рассчитывают сами раздобыть информацию о Петрове через Меркулову, у которой, как они полагают, есть связь со спецслужбами. Ведь те материалы по Кедрову, что Олеся выдала в своем репортаже, из пальца не высосешь. Там факты, и угадать их происхождение несложно.

— Мы приперлись в эту тюрьму. Но нас и на порог не пустили. Их чванливый шериф твердил одно: «Не положено, мэм, надо было заранее оставлять заявку на свидание, и то навряд ли вас пропустили бы. К нему не пускают бывших соотечественников по его же просьбе».

— Не поверю, что вы не спросили, с чем связана такая его просьба.

— И тут вы правы. Ответили, якобы Петров боится соотечественников, опасается, что к нему подошлют убийцу с чем-то вроде ледоруба.

— Во-первых, он не Троцкий — мелкая сошка, а во-вторых, кто пропустит на свидание в тюрьму с ледорубом?

— Никак не пойму, это у вас такое своеобразное чувство юмора или вы всерьез? — она уставилась на Олега черными глазами, и этот пристальный взгляд вызвал у полковника мурашки. — Даже любопытно, вот вы сами, лично, пошли бы на то, чтобы поквитаться с Петровым, рискуя остаться в американской тюрьме на пожизненное или сесть на электрический стул? Вряд ли после убийства вам удалось бы уйти безнаказанным.

— У вас, как у всех творческих людей, богатая фантазия. Если бы это и было возможно, то называлось бы ликвидацией, а не убийством. А главное, наша служба этим не промышляет.