Вызов Запада и ответ России - [9]

Но ход истории переменчив, и Британия на континенте побеждает Францию в войне за австрийское наследство, а в войне за испанское наследство перехватывает у нее Индию и Канаду. Несмотря на утерю североамериканских колоний, Лондон между семилетней войной и Седаном (между 1761 и 1870 гг.) становится столицей Запада (с кратким наполеоновским взлетом Франции в начале девятнадцатого века). В конце девятнадцатого века в мировые лидеры стали выбиваться Америка и Германия, чей спор за лидерство был характерен для двадцатого века. Особое положение занимала на Западе Германия. Нет сомнения, что фаустовская модель мировидения была свойственна Германии еще в период феодальной раздробленности, но феодальные черты делали Германию всегда особенным членом Запада. От романтиков восемнадцатого века до фашистов — в чрезвычайно широком спектре общественного сознания влиятельными были почвенные, антизападные идеи; преобладала критика коррумпированного, «поклоняющегося золотому тельцу», лишенного черт рыцарственной самоотверженности Запада. Такие представители Германии, как Томас Манн, даже в период первой мировой войны категорически отрицали причастность Германии к Западу. Германия вступила в эту войну как раз с идеями «остального» мира — ответить Западу, изменить сложившийся на Западе статус кво. Но если Германия и пыталась противостоять Западу с почвенных позиций, то идеи модернизации, спонтанного коллективизма, сочетания ответственности индивида с безукоризненной дисциплиной были основополагающими свойствами ее общества. После второй мировой войны Германия преодолела двойственное отношение к Западу, погасила романтически-почвенное начало и стала, сформировав западную политико-психологическую идентичность, интегральной частью Запада.

* * *

Промышленная революция, использование пара, развитие металлургии, строительство кораблей, производство тканей, научных приборов, военной техники произвели такие изменения в мировом товарообороте, что с тех пор и до настоящего времени не приходится говорить о взаимозависимости Запада и остального мира в экономическом смысле. Начиная с восемнадцатого века внешний мир больше зависит от Запада, чем Запад от него. Незападный мир постепенно стал признавать свое поражение перед союзом непоколебимой воли, разума, науки, промышленности, которые начал демонстрировать Запад. Подвел черту под выделением Запада восемнадцатый век, век Просвещения. «Мы и они» — так можно охарактеризовать позицию энциклопедистов, впервые начавших противопоставлять Европу остальному миру, начавших анализировать неевропейский душевный и психологический склад американских индейцев, индусов и китайцев, персов и турок, русских и японцев как антитезу некой норме. Впервые в европейской истории с такой жестокостью обозначилось (как нормальное и ненормальное) различие в мировосприятии основных понятий и процессов европейскими и неевропейскими народами. В Версале и Букингемском дворце с неодолимой уверенностью делили Северную Америку и Южную Азию. Век Просвещения не только не принес «общечеловеческого» идеала, но, напротив, определенно усугубил различия между Западом и не-Западом.

Став «Западом», западноевропейский (а точнее атлантический) регион колоссально ускорил темпы развития. Некоторые авторы полагают, что это ускорение поддается измерению и может быть оценено, как трехкратное. Подобные темпы соответствуют этапу, когда Запад перешел в фазу индустриального капиталистического развития. Появление ткацких станков, доменных печей, изобретение паровой машины Уаттом в 1769 г., использование угля, а затем электричества в промышленности, изобретение двигателя внутреннего сгорания, производство автомобилей и развитие авиации характеризуют этапы индустриализации, изменившие облик мира в короткий срок.

Прежде всего резко умножилось собственное население Запада. В течение двенадцати веков население Европы оставалось приблизительно равным и никогда не превосходило 180 миллионов. Но с 1800 г. по 1914 г., т. е. немного больше, чем за одно столетие оно поднимается со 180 до 460 миллионов.

Век же Просвещения — восемнадцатый век — фактически канонизировал неравные отношения представителей различных цивилизаций. Стало очевидным, что европейская наука не имеет себе равных. Как не имеет себе равных европейское книгопечатание, почта, дороги, астролябии, государственное устройство, отношение к Богу и, главное, — мировосприятие. До эпохи Просвещения Россия, Турция и Китай еще казались некими сопоставимыми величинами, идущими по параллельным дорогам истории. Но уже к началу американской и французской революций стало ясным, что сопоставление этих стран с Западной Европой могло вызвать лишь удивление. Сравнение Москвы, Стамбула и Пекина с Парижем и Лондоном стало неправомочным. Петр Первый не смотрелся в Париже представителем западного мира. И когда в Голландии он поднялся по крутой лестнице на вершину башни верхом на лошади, это вполне соответствовало мнению Амстердама о незападном мире.

Собственно понятие «европейская цивилизация» начинает возникать с оформлением идей «накопления богатства народов», формированием парламентарной формы государственной системы, укреплением деловой морали, громким проявлением обращенной к обществу журналистики. В Англии семнадцатого века творцами абсолютно оригинальной европейской цивилизации стали Локк, Гоббс, Шефтсбери, Бентам, а позднее Смит и Юм. Во Франции столпами Запада явились Вольтер, Бейль, Руссо, Монтескье, Д'Аламбер, Мирабо. С этих пор видение мира сквозь призму европейской, западной цивилизации устанавливается в сознании просвещенного слоя на столетия.