Выжженная Земля 1943-1944 - [131]

Сталин понимал трудности Гитлера, и поэтому не дал никакой передышки его южному флангу группы армий Манштейна. В первые дни сентября в районе Изюма Малиновский нанес удар по 1-й танковой армии и северному флангу 6-й армии, одновременно генерал Ватутин приготовился к полномасштабному наступлению против 4-й танковой армии Гота в районе Ахтырки. Степной фронт генерала Конева двинулся на позиции 8-й армии, ударив из района Харькова с севера и востока и, в конце концов, вынудил генерала Вёлера в очередной раз отвести свою армию. Кризисы везде. Ничего, кроме кризисов.

Манштейн позвонил Клюге. Два маршала, командующие в ключевых точках Восточного фронта договорились вместе вылететь в Восточную Пруссию и заставить Гитлера принять конкретные фундаментальные решения. Он должен выслать им подкрепление. И, что не менее важно, они хотели убедить Гитлера отказаться от опасного и непродуктивного сосредоточения ответственности, налагаемой на него должностями главы государства, Верховного Главнокомандующего Вермахта и Главнокомандующего сухопутных войск.

Маршалы требовали сосредоточить командование всеми театрами военных действий в одних руках несущего полную ответственность начальника общего Генерального штаба. Гитлер, более того, должен был отказаться от личного руководства операциями на Востоке и назначить главнокомандующего всем Восточным фронтом, который будет осуществлять полное и независимое руководство операциями в России. Они хотели положить конец личному пагубному вмешательству Гитлера в ведение войны в России.

Этот шаг представляет собой легальное выступление самых старших боевых командиров против опасного сосредоточения власти в руках высшего руководства рейха —шаг исторического значения, но до сих пор недостаточно известный и по достоинству не оцененный.

Встреча в Ставке фюрера в Восточной Пруссии состоялась 3 сентября. Однако человек в «Вольфшанце» был не готов подчиниться своим маршалам. Правда, Клюге удалось исторгнуть из него согласие на отход южного крыла группы армий «Центр» за Десну; Гитлер также согласился оставить Кубанский плацдарм и перебросить 17-ю армию в Крым; он наконец разрешил Манштейну отвести 6-ю армию с Миуса на линию «Черепаха», если уж нет другого выхода. Но это все.

Гитлер снова не смог заставить себя принять серьезное решение. Он остался верным своим ужасным заблуждениям, отказывался признать силу противника и просто не желал видеть, что это вопрос уже не достижения победы, а избежания поражения. Поэтому он принимал полумеры, выбирал краткосрочные решения и прибегал к уловкам; Сдать Донецкий бассейн? Безусловно, нет. Снять силы с других театров военный действий и перебросить их на Восточный фронт? Безусловно, нет. Категоричнее всего он отверг идею о назначении главнокомандующего Восточным фронтом.

Ничего не достигнув, оба генерал-фельдмаршала возвратились к своим сдерживающим сильный натиск фронтам. В этот вечер союзники высадились в Италии.

Через три дня пришлось расплачиваться за безответственную беспечность Ставки фюрера. Мощным ударом 3-й гвардейской армии встык немецких 1-й танковой армии И 6-й армии Юго-Западный фронт генерал-полковника Малиновского прорвал новую оборонительную зону «Черепаха» с обеих сторон Константиновки. Два подвижных русских корпуса прошли мимо оставшихся опорных пунктов 62 и 33-й пехотных дивизий; через брешь примерно пятидесяти километров ширины, в направлении Павлограда. Так или иначе, генерал Фреттер-Пико с 23-й танковой дивизией и ударной группой 16-й мотопехотной дивизии сумел перехватить противника. Генералу фон Форману даже удалось 11 и 12 сентября совместно с 9-й танковой дивизией перекрыть брешь между 6-й армией и 1-й танковой армией. В стремительном броске усиленный батальон «Пантер» 23-й танковой дивизии под командованием капитана Фрица Фехнера перекрыл путь снабжения советского 29-го танкового корпуса. Но какой прок? Обессиленным пехотинцам пришел конец.

Советские танки снова совершили прорыв на запад. Их передовые соединения быстро двигались к переправам через Днепр у Днепропетровска. Одновременно армии советского Центрального фронта генерала Рокоссовского ударили встык групп армий «Центр» и «Юг» и крупными силами прорвались сквозь фронт 2-й армии.

Северному флангу 4-й танковой армии Манштейна пришлось отступить. Во фронте образовалась новая опасная брешь. У русских не осталось преград на пути к Среднему Днепру, и под угрозой оказался Киев. Манштейн не мог пустить дело на самотек.

7 сентября он отправил Гитлеру срочную радиограмму: «На сегодняшний момент группе армий противостоят пятьдесят пять советских дивизий и два танковых корпуса. Подтягиваются дополнительные силы с других советских фронтов. Здесь, на Южном фронте, русские сосредоточивают свой главный удар. Я нуждаюсь в подкреплении или свободе действий для дальнейшего отхода на более короткий и более выгодный рубеж».

Резкий и решительный тон радиограммы заставил Гитлера осознать, что Манштейн не шутит. Еще раз, 8 сентября, он сел в свой четырехмоторный «Кондор» и вылетел в Запорожье, в штаб Манштейна. Гитлер был мрачен. В Ставке фюрера с минуты на минуту ожидали безоговорочной капитуляции итальянских союзников Германии. Европейский южный фланг, соответственно, оказался без прикрытия, враг — в тылу Германии. Стоя перед своей огромной каргой обстановки в Запорожье, Манштейн, в присутствии генерал-фельдмаршала фон Клейста и недавно назначенного командующего 17-й армией генерала инженерных войск Енеке, представил фюреру детальную картину сражения последних нескольких дней. Он обратил особое внимание на опасность, угрожающую его северному крылу, где русские провели все приготовления для окружения группы армий. «Если это произойдет, две армии будут потеряны, мой фюрер, и ничто не вернет их обратно».