Выжившая - [54]
Ты вернешься, когда я позову. Да или нет?
Да или нет?
Боль пульсирует в висках с бешеной силой, я дергаюсь, как одержимая, но каждое мое движение блокируется без особых усилий. Капкан сильных рук неумолимо сжимается. Разряды тока прожигают кожу насквозь, удушающая боль лишает воли, а мучительное удовлетворение от собственного бессилия вызывает дикий ужас.
– Пожалуйста, – из горла вырывается хрип, и я вряд ли осознаю, о чем умоляю.
– Ты вернешься, когда я позову. Ты обещала. Время пришло.
Боже, он говорит это вслух. Тягучим низким голосом, от которого мурашки бегут по коже, подгибаются пальцы на ногах, леденеют ладони, останавливается сердце и наливается тяжелым напряжением низ живота. Мне кажется, я обезумела, сплю наяву или умерла и брежу. Максимально отклонившись вперед, опускаю голову, чтобы вцепиться зубами в удерживающие каменные мышцы и… меня отпускает.
Волна всеобъемлющего облегчения разливается по телу.
Я не сошла с ума. Не свихнулась.
На крупной мужской кисти намотан белый платок. Вчера в библиотеке я всадила карандаш в ладонь именно этому мужчине. И его имя Оливер Кейн.
Оливер Кейн.
Сукин сын. Гениальная актерская игра или безумие. Я еще не определилась, но чуть было не повелась.
– Когда боль невыносима, у нас есть только два способа справиться с ней, – от его шепота прямо в ухо моя кожа разогревается до температуры извергающейся магмы. – Бороться и выжить или сдаться и умереть. Помнишь, какой выбрала ты, Шерри?
Он внезапно отступает назад, освобождая мое сознание и тело от своего разрушающего воздействия. Жар сменяется ледяным ознобом, в голове вновь хаос разрозненных мыслей, но инстинкты срабатывают быстрее затуманенного мозга. Схватив один из заточенных карандашей, я зажимаю его в кулаке и, вскочив на ноги, быстро оборачиваюсь.
– Ты чокнутый, Кейн, абсолютно больной, – угрожающе замахиваюсь, давая понять, что настроена более чем серьезно. Не так давно я раздумывала, что ключ отлично бы смотрелся в синем красивом глазу Оливера. Правом или левом. Не имеет значения. А теперь я считаю, что будет справедливо заменить ключ любимым инструментом Кейна. Жирная кровавая клякса. Идеальный финал для его рукописи. Мировая известность и успех гарантированы.
Прислонившись спиной к стене, Оливер рассматривает меня с холодным любопытством. Ни один мускул не дергается на его лице. Невозмутимый, словно глыба арктического льда. Грудная клетка равномерно поднимается, линия губ расслаблена, пронизывающий взгляд темнеет из-под длинных ресниц, руки в карманах джинсов.
– Бороться и выжить, – вздернув подбородок, твердо озвучиваю я. – Это мой выбор. Тогда и сейчас.
– Нет, – едва заметны кивок головы и бескомпромиссная уверенность. Я недоверчиво вскидываю бровь, смело шагнув в его сторону.
– Нет? – карандаш в кулаке, как ни странно, придает мне уверенности. Как опытный втыкатель острозаточенной канцелярии в обнаглевших богатых ублюдков, я точно знаю, как бить правильно. Внезапно и решительно. – Я жива, а это прямое подтверждение моим словам.
– Ты выбрала третий способ, Шерри.
– Ты упоминал только два, – напоминаю, облизав пересохшие губы. Оливер согласно кивает.
– Все правильно, – парень не спорит, но уже следующая его фраза вызывает у меня волну беспричинного истеричного хохота. – Третий мы придумали вместе.
Я смеюсь, как полоумная, до колик в животе и боли под ребрами, до выступивших слез и нервной икоты. Не могу остановиться, задыхаюсь, кашляю, давлюсь собственными слюнями, из носа и глаз течет, и это уже ни грамма не смешно, а по-настоящему больно.
Оливер отстраненно наблюдает за моими мучениями. Выражение невозмутимости сменяется гримасой брезгливости на холеной смазливой роже – и это первая настоящая эмоция за все время моего присутствия в этом чертовом склепе. Меня охватывает дикий гнев, продирает до внутренностей. Я импульсивно, необдуманно и абсолютно по-идиотски бросаюсь на неподвижного противника.
Рывок, прыжок и… Заточенный грифель застывает в миллиметре от его лица, направленный туда, где мысленно я глубоко вонзила его и провернула пару раз для надежности. В действительности острый конец едва царапает кожу нижнего века не дрогнувшего Кейна. Парализованная жутко-спокойным взглядом, невольно сама обращаюсь в окаменевшую статую. Ровное биение сердца напротив моего, выламывающего ребра. У него даже дыхание не сбилось, а я доведена до предела.
– Злость и гнев выматывают, лишают сил, – нарушая тишину, произносит Кейн очередную бредовую муть убийственно-спокойным тоном, и я действительно чувствую смертельную усталость. – Они отвлекают. Не разбрасывайся эмоциями, Шерри. Это бессмысленная трата времени.
Он прав, черт бы его побрал. Из нас двоих я одна веду себя, как свихнувшаяся истеричка, хотя обещала удивить непредсказуемыми реакциями. Не удивила, а выставила себя травмированной бешеной дурой. Не понимаю, почему каждое его слово дергает нервные импульсы внутри, вскрывая бездну ярости.
Ларец с червями, кажется, я все-таки открыла его. Измученная улыбка дрожит на губах. Бросив карандаш, встаю рядом с Оливером, повторяя его позу.
– Ты хочешь заставить меня поверить в то, что был со мной в доме Хадсона? – запоздало пытаюсь наладить контакт и в очередной раз даю себе зарок не принимать в штыки все, что скажет Кейн, даже если это покажется мне чистым безумием.
ЭМИЛИЯ: Цель Адриана Батлера достигнута и контракт на мое тело у него в кармане. «– Ты должна запомнить основные правила: никакой одежды в постели. Никаких других мужчин. Никаких разговоров. Полный доступ, когда и куда я захочу.» Я проиграла сражение, но главное противостояние впереди, и я сделаю все, чтобы выйти из него непобеждённой.АДРИАН: Гордеева действительно могла сесть в мое кресло. Для этого нужно было совсем немного. Не быть такой возбуждающе-сексуальной. Не подходить ко мне на «Распутной Джен». Выйти замуж за Демидова-младшего. Не повезло тебе, детка.
Известная писательница исчезает из собственного дома при загадочных обстоятельствах. Первым под подозрение попадает ее муж. Именно он позвонил в службу спасения, сообщив, что нашел супругу мертвой в бассейне. Однако прибывший наряд полиции не обнаруживает никаких следов женщины. После нескольких лет безуспешных поисков расследование заходит в тупик. С мужа писательницы, Алана Флеминга, снимают все обвинения, а ее саму признают умершей и закрывают дело. Тайна исчезновения так и осталась бы неразгаданной, но в жизни Алана появляется еще одна загадочная фигура: Аннабель Одли, кузина его пропавшей жены.
Женщину терзают тревоги, что ее муж узнает про измену пятилетней давности. Узнает, что сын не от него. Но, в то же время, она хочет все ему рассказать, когда подвернется момент. Все усложняется появлением в гостях настоящего отца ее сына. Ее мучают кошмары, связанные с нерожденными дочерями. Годом раньше, до измены, ей пришлось сделать аборт. Но ей так хотелось, чтобы в их семье появился ребенок, поэтому она пошла на этот шаг и изменила своему мужу с давним другом. Между тем, сыну стали являться образы его сестренок.
Он следовал за ней, потому что хотел обладать. Она поверила ему, потому что хотела острых ощущений. Есть поговорка, что любопытство может убить… но Валериэн Кимбл начинает понимать, что его удовлетворение может стать еще хуже. Четырнадцатилетняя Валериэн живет в эпоху, когда мерзавцы и плохие парни изображаются как романтический идеал, а герои устарели и скучны. Поэтому, когда Гэвин Мекоцци, гениальный, но странный парень-одиночка из ее школы, начинает проявлять к ней интерес после случайной встречи в зоомагазине, Вэл заинтригована.
Нет писателя более экстремального, извращенного и грубого, чем Эдвард Ли. Его мир — это мир психопатов-насильников-реднеков, демонов, одержимых сексом, и инопланетян, крадущих сперму. Приготовьтесь, король сплаттерпанка гарантированно шокирует, оскорбит и заставит вас смеяться, пока вас не стошнит…
Глубокий тыл во время Великой Отечественной войны. "Коктейль Молотова", изготовленный пареньком для фронта, может обернуться ГУЛАГом для его отца. Или преследовать в поколениях. И в современном мире внук, стоя над гробом деда, пытается постичь смысл перекрещенных молота и серпа – тоже своего рода крестное знамение. "Сжечь за собой мосты" – значит отрезать себе всякую возможность к отступлению. А в случае поджога моста впереди себя – значит действительно видеть выход, но сознательно лишить себя возможности им воспользоваться…
«Если тебе предложат нечто совершенно непотребное, точно выходящее за рамки общественной морали, да настолько откровенно, что станет стыдно рассказать даже самой близкой подруге, то в котором часу ты согласишься?». Вот и героиня не имела ни шанса устоять перед личными демонами, толкающими ее с головой в водоворот страсти и похоти. Девушка желала познать себя и свою сексуальность, давно утерянную в скучном браке, а осознав, с какой легкостью принимает приглашение малознакомого мужчины, окончательно уверовала в свое превосходство перед обществом – людьми, чьи страхи не дают им наслаждаться жизнью в полной мере.
Мрачный рассказ о человеке, попавшем в лапы ужасной системы. Проходя по её конвейеру, он узнает очень важное о себе, о человечестве, о мирах и о самой системе.