Глава
1
Андрей проснулся. Всю ночь ему снился один и тот же сон. Его частички все ещё крутились в памяти, но даже эти остатки постепенно выветривались. Он отчётливо помнил, что он был неприятный скользкий холодный. Но самого сна уже не было. Остался лишь вибрирующий звук. Он казался знакомым, но вспомнить его не представлялось возможным.
Андрей поёжился, встал с постели. Было морозное зимнее московское утро. В пять часов в городе было еще темно. После всех знакомых каждому процедур Андрей оделся и вышел на улицу. Он опаздывал каждый день. Каждый день он обещал себе завтракать дома, но каждый день он завтракал в офисе, покупая батончик и кофе в автомате.
На улице было не лучше, чем в его сне, только ещё снежок моросил под жёлтыми фонарями. Он стоял на пешеходном переходе около пустынной дороги. Вдали горели фары машин, готовящихся ринутся в его сторону сразу после сигнала светофора. К нему подбежал Шурик. Шурик был весёлым пацаном лет десяти. Он постоянно улыбался. Нет, он не был умственно-отсталым, ему просто нравилось буквально всё: он каждое утро, в самую рань выходил из соседней квартиры и бежал в школу, улыбаясь, он разговаривал почти с любым прохожим, встречавшимся ему на пешеходном переходе, улыбаясь. Его мама, будучи полной противоположностью, панически боялась, что с ним что-то случится, что его аномальная, скорее даже патологическое жизнерадостность и дружелюбие обязательно приведёт его к неприятностям. Но пока обходилось. Пока это вызывало только ответную улыбку у всех собеседников. Он обдавал людей какой-то теплой волной, согревающей душу. Такое спонтанное тепло очень ценится в серой повседневности.
– Здравствуйте, Андрей Евгеньевич! – как обычно, улыбаясь, поздоровался Шурик.
В этот момент Андрей Евгеньевич снова услышал звон. Андрей уже не помнил, что отвечал. А Шурик всё что-то весело рассказывал, улыбался. А Андрей уже видел только его силуэт. Колокольный звон вибрировал и накатывался. Да, Андрей вспомнил, что звон был колокольный. В глазах не потемнело, а посерело, Андрей снова начал чувствовать тот сон. Издалека донесся испуганный возглас, но сон уже окончательно втек в сознание Андрея, вытесняя все остальное:
Внизу бушевал чернильно-синий океан. Всё остальное пространство, всё сознание заполнял тяжелый тёмный туман. Он медленно шевелился, он жил. Огромная колокольня возвышалась над всем, представляя собой монолитную громаду с недосягаемой верхушкой, запрятанной ещё выше. Она явно было далеко, но казалось, что она заполонила собой почти всё поле зрения. Колокольный звон, который заглушал бушующий океан, даже мысли Андрея, вспарывал мироздание. Звон звучал всё громче, всё давил и давил, и в тот момент, когда казалось, что именно сейчас и лопнут барабанные перепонки, картина изменилась. Посреди все того же тумана, который, казалось, стал ещё тяжелее, как в цирке, подсвеченная тусклым светом сверху, стояла большая деревянная кукла. С таких ещё срисовывают начинающие художники. Правильные пропорции, удобные деревянные шарниры. Туман завибрировал и окончательно почернел, лениво двигаясь в пространстве. Из-за этого, тоненький лучик света, освещавший безжизненно стоящую куклу, стал казаться светом прожектора. Туман всё продолжал сгущаться вокруг неё, предвкушая представление, как вдруг, кукла начала отплясывать. Весело особо не было. Плясала кукла в звенящей и давящей тишине, да и двигалась она, как будто, всё это время с ней играл маленький ребенок. И тем не менее, что-то завораживающее было в танцующей деревянной кукле, при свете одинокого невидимого прожектора среди мира темноты. Кукла продолжала дёргаться, когда сгусток тягучего тумана, вдруг ткнул её, а потом ещё раз и ещё. Прожектор освещал куклу, продолжающую из последних сил вытанцовывать, освещал клубы тумана, продолжавшие разрывать свою добычу. Все происходило то медленно, то молниеносно. Вдали послышался голос.
Андрей лежал посреди тротуара. Небольшая толпа окружила его. Когда он привстал, все начали потихоньку расходиться. Шурик сидел на коленях около Андрея.
– Андрей Евгеньевич, что с вами? Вы тут уже долго лежите, – пролепетал, обеспокоенный Шурик.
– Мы уже скорую вызвали, – влезла какая-то бабулька.
– И полицию, небось наркоман, – встряла ещё одна бабка.
Андрей молча поднялся, отряхнулся, что-то невнятно пробормотал в ответ. Он ещё не понял, что с ним случилось. Всё смешалось. «Ладно, я уже в школу опаздываю, кстати вот уже и зеленый», – быстро проговорил Шурик. Ему явно было не ловко за то, как он испугался и повел себя, и вообще, хотелось уже распрощаться и забыть про этот случай. Сашка уже почти перебежал дорогу, когда его откинуло на несколько метров. Черный внедорожник сбил мальчика на скорости в сто километров в час, не меньше. Машина, проехав ещё несколько метров, остановилась. Андрей бросился к месту аварии. За рулем сидел молодой парень. Он грустно, как-то виновато улыбался. Водитель внимательно смотрел в глаза Андрея. С его губ не спадала все та же улыбка, когда Андрей открыл незапертую дверь, выволок его на асфальт. Вокруг них снова начала собираться приличная толпа, ведь звук от удара машиной был очень громким и почему-то звонким. Одинокие машины возмущенно объезжали столпотворение. Он продолжал тихо изучать Андрея даже тогда, когда Андрей, взгромоздившись сверху, начал бить. Почему-то Андрей знал, что Шурик уже мертв, а этот всё продолжает смотреть и грустно улыбаться. Маленькая толпа стояла вокруг них, доносились испуганные вскрики, но никто не бросался ни помочь, ни разнять. Андрей перестал, выдохся. Он продолжал его разглядывать. Под глазом расплылся синяк, из рассечения на виске медленно текла кровь, подбитые губы продолжали грустно улыбаться, но в целом, водитель был в порядке. Не умел Андрей бить, не умел.
