Выжить - [60]

— Это оружие, — Джон медленно крутил рукой, давая мне время прийти в себя. — Такое же как и у тебя. Такое же опасное и смертоносное. Опасное и смертоносное для других. Мне неизвестно почему, но мы оба имеем то, что имеем. Мы не знаем, предназначено ли оно для чего-то большего, чем самозащита, но оно делает нас уникальными. Мы не только простые пришельцы с другой планеты, кто с лёгкостью мог бы затеряться в этом мире. Мы — анираны! Мы те, кто прибыл сюда, чтобы спасти его…

— Что-о? — выкатил зеньки я.

— Я торчу тут уже 7 зим, Иван, — печально произнёс он и вновь нажал на метку. Штыри растворились в энергетическом поле, а затем исчезло и оно само. — Пообвыкся немножко, понаслушался всякого и кое-что знаю. Устное народное творчество — кладезь полезной информации. Я прислушивался к тому, что они говорят, — он коротко кивнул в сторону окна, где всё ещё были слышны голоса местных жителей. Они что-то обсуждали в своём кругу и не расходились. — И потом отведу тебя к тому, кто расскажет кое-что занимательное. Расскажет то, что когда-то рассказывал мне. Тогда я слушал его с изрядной долей скептицизма, но сейчас, увидев тебя, для меня многое прояснилось.

— О чём ты говоришь, Джон?

— Потом. Это подождёт. Давай для начала я введу тебя в курс дела. Тебе, наверное, очень хочется узнать, куда ты попал?

— А ты знаешь?

— Немного. Но, мне кажется, тебе этого будет достаточно. Я не знаю название этой планеты, её расположение на карте галактики и сколько отсюда парсеков до Земли. Но знаю, что точно есть магнитное притяжение и полюса называются как у нас. Пока мой компас функционировал, он всё время указывал лишь в одном направлении — на север. Я пытался ориентироваться с его помощью, но не долго. Мне очень быстро повезло найти обжитые места. Я повстречал этих бедолаг и с ними вместе прошёл определённый путь.

— А как ты сюда попал?

— Так же как и ты, наверное, — горько усмехнулся он. — Я умер. Погиб, вернее. Семь зим прошло, но я помню всё, будто это произошло вчера. Помню, как лихач на машине врезается в колонку заправочной станции, а я держу в руках шланг, смотрю на приближающуюся смерть и не могу пошевелиться. — Джон подёрнул плечами, запустил руку куда-то под стол и извлёк оттуда кувшин. — Попробуй это, — он налил и мне, и себе пахучей прозрачной жидкости. — Сами варим. Не виски, конечно, но пить можно.

Он залпом прикончил кружку, а я с опаской принюхался. Почуял алкоголь и осторожно отпил. Горло обожгло и я закашлялся. Проняло нехило.

— Ну и пойло. Это самогон, что ли? Сколько в нём градусов?

— Около 40-ти, я думаю, — пожал плечами Джон и налил себе ещё. — Будешь?

— Нет, спасибо. Я не большой любитель спиртного.

— Спортсмен, наверное? — спросил он, оглядывая мою сухую фигуру.

— Эх, — махнул рукой я. — Я футболист. Скорее всего, уже бывший…

— Футболист? Квотербэк, что ли?

— Квотербэк? Нет, ты что!? Я футболист профессиональный. Полузащитник. В соккер играю, по вашему! — вспомнил я, как американцы называют любимую игру европейцев, и пригорюнился. — Играл…

— Да уж… А я был успешным маркетологом. Хватало даже двум сыновьям учёбу оплачивать… Даже не знаю как они там без меня сейчас, — он залпом опрокинул ещё один стаканчик и убрал кувшин со стола. Видимо, понял, что если продолжит заливать баки, ностальгия по прежней жизни ещё долго не отпустит. — В общем, такие дела. Этот мир, Иван, находится на ранней стадии развития. Он во всём отстаёт от нашего. И отстаёт надолго. У них сейчас железный век, как мне кажется. Тут только начинают осваивать металлургию. Даже не знают, что такое сплавы… Кузню видел?

— Угу.

— Морванд, кузнец наш, рассказывал, что был одним из первых учеников знаменитого плавильщика в Валензоне и обучался там всяким премудростям. Здесь он махает молотом с утра до вечера, утверждает, что металл слабый и не может выковать достойного меча, наконечника для копья или лезвия для топора. Всё или хрупкое, или тупится слишком быстро. Говорит, руда не очень. Но, мне кажется, он просто не знает как закалять металл… Хотя. Я тем более не знаю как, — пожал Джон плечами.

— А как он здесь очутился? Да и ты сам как их нашёл? Кто все эти люди?

— Беженцы, мой друг. Все они беженцы. Деревню Морванда, как и почти всех, кого ты видел, разграбили наёмники или работорговцы. Убили тех, кто сопротивлялся и увели на продажу детей. Этот мир катится в тартарары, Иван, — горько произнёс он. Затем опять потянулся рукой к кувшину, но вовремя спохватился. — Они вымирают.

— Ничего не понял, — встряхнул я головой. — Наёмники… Работорговцы… И кто вымирает?

— Они, — Джон кивнул в сторону окна, за которым изредка прохаживались жители. — Этот мир. Он обречён. — Он всё же не выдержал и налил себе ещё на два пальца. Затем выпил и продолжил говорить. — Наш старейшина, бывший первосвященник Валензона, говорит, что Бог их проклял. Проклял за грехи их. Он сам был свидетелем, как несколько зим назад в тёмном небе воспылала звезда. Её свет был столь ярок, что тот, кто долго смотрел на неё и не прикрывал глаза, становился слепцом. Святые отцы, адепты триединого Бога, заявили, что звезда — предвественник Апокалипсиса… Я знаю, что это звучит, как чушь, — продолжил он затем, увидев, как я скептически скривился. — Я знаю, что такими речами любой религиозный деятель любит выражаться, чтобы вызывать у паствы богобоязненность. Но, к сожалению, здесь они не врали. Звезда горела в небе несколько дней и священнослужители утверждают, что именно она сообщила о начале конца…