Выжить на взлете - [28]

В сентябре Оля родила дочь, довольно голосистую и беспокойную, едва ли не сразу после выписки из роддома не давала Павлу высыпаться. Долго не выдержал, перешел в дальнюю комнату, с того времени практически не делил постель с женой. Уже не скрываясь, проводил вечера с любовницей, иной раз прихватывал и ночь. Единственно, кто связывал с семьей — сын, тому уже исполнилось два года, как-то незаметно прикипел душой к малышу. Да и Василек тянулся к нему больше, чем к матери, с утра бежал и ложился в постель к отцу, если тот еще не встал. Вместе завтракали, занимались какими-то играми, несмотря на какие-то спешные дела — для Павла эти ранние часы оставались табу, только для сына. Иной раз брал его на службу, тот бегал по коридорам, заглядывал в кабинеты, заводил серьезные разговоры со взрослыми. А те лишь умилялись малышу и не столько из-за положения отца, а больше его ласковому нраву и не по годам развитому уму, наверное, не уступающему родителю в этом возрасте.

Павел не проводил с сыном обучающих занятий, считал — пусть растет обычной детской жизнью, а не какого-нибудь вундеркинда. Собственное детство стало примером от обратного, что так нельзя — ведь юного Пашу с первых осознанных лет родители тянули к каким-то знаниям, старались раскрыть его проявившиеся таланты, впрочем, довольно успешно. И пусть мальчик сам увлекся, поражал феноменальными способностями, но ведь со сверстниками общался мало, не играл с ними в детские игры — они просто ему были неинтересны. После, когда подрос, немного изменился, стал более общительным, но все же отпечаток раннего детства так и остался, да и те же одноклассники, старше Павла на два-три года, не очень считались с ним, настоящей дружбы, как между равными, не сложилось. Повторения такой судьбы для сына не хотел, потому не развивал любознательность малыша, больше внимания уделял подвижным играм и его отношениям с другими детьми.

Любовница, Лена, отнеслась к сыну любимого мужчины довольно ласково, нередко звала в свой кабинет и заводила с ним разговоры, угощала вкусными пирожными, пила с ним чай. Несколько раз привозила в свою квартиру (разумеется, с отцом), готовила для него ужин, игралась, а после укладывала спать. Малыш тоже привязался к девушке, иногда называл ее вместо тети Лены мамой, а та не поправляла, лишь посматривала на отца — как он отреагирует. Павел же лишь пожимал плечами — мол, ребенок, что с него взять, кто его приласкает, к тому и тянется. Серьезных намерений поменять отношения не испытывал, хотя и видел — Лена стала другой, как-то более внимательной к нему, даже навязчивой. Такая перемена не очень радовала, хотел сохранить прежнюю связь без обязательств — если нам хорошо, то зачем желать другого! Даже подумывал сменить ее на кого-либо — видел недвусмысленные намеки от некоторых сотрудниц, — лишь жалость, да еще опасение потерять одну из самых толковых помощников удерживали от разрыва.

Как-то не сложились у Павла нормальные отношения со своим куратором в правительстве — Рейман почему-то невзлюбил его. Наверное, посчитал выскочкой, гребущим под себя государственные деньги, более нужных, по мнению чиновника, для других важных дел. Ближе к зиме между ними произошел конфликт, вылившийся в открытое противостояние. Причиной стало направление средств, предназначенных на расширение Интернета — спутниковых ретрансляторов, собственных кабельных сетей, информационных серверов, — на нужды телекоммуникаций по распоряжению министра. Попытка Павла убедить в незаконности такого, по сути, грабежа — ведь планируемые расходы внесены в утвержденный бюджет именно на эти цели, а не на что-то другое, — закончилась лишь скандалом. Леонид Дододжонович, не стесняясь присутствия посторонних в кабинете, кричал во всеуслышание:

— Ты мне не указывай, на что нужны деньги, без тебя разберусь. На хрен твой Интернет, когда люди в дальних поселках даже телевизор не могут смотреть и телефона нет, потому что нет денег провести к ним линию!

Разговор с Касьяновым не дал нужного результата — тот вроде пожурил министра за нецелевое использование средств, но не отменил его распоряжение, посоветовал в дальнейшем более мирно решать подобные разногласия. Павлу стало очевидно — с таким руководством кашу не сварить, первым желанием стало подать заявление об увольнении, — но после, посмотрев на ухмыляющуюся рожу Реймана, не скрывавшегося злорадства, издевательско-дружелюбную физиономию председателя, повернулся и ушел, не прощаясь, хотя дверью не хлопнул. После месяц пытался пробиться на прием к президенту, но его в Администрации не пропустили — по-видимому, Касьянов постарался. Вскоре вышло распоряжение Правительства об его отставке за какие-то надуманные нарушения, в центр же пришли с проверками из налоговой инспекции и даже управления по борьбе с экономическими преступлениями.

Павел будто предчувствовал такой оборот, как только началась катавасия с правительством, обратился в московское представительство международной аудиторской компании PwC (PricewaterhouseCoopers), одной из самых авторитетных в мире. Дал заявку на аудит всех своих операций с зарубежными партнерами и консалтинговые услуги, буквально за пару дней до наезда незваных гостей ему передали отчет. Когда же они заявились, вызвал представителя компании и уже с ним разбирали претензии проверяющих органов. Те несколько дней пытались накопать компромат в валютных сделках, но не нашли, кроме каких-то несоответствий в отчетности по международному стандарту и российскому. Не стали из-за такой формальности поднимать скандал — связываться с зубрами аудита себе дороже! — ушли ни с чем, но по их недовольному виду Павел понял, что добром эта история не кончится.