ВьЮжная Америка - [9]
Что такое алмуэрзо? В переводе — просто обед. Но на самом деле это предмет, достойный изумления. Дело в том, что алмуэрзо традиционно очень дешев, до такой степени, что остается только удивляться. В центре Кито в то время, когда курс доллара был три шестьсот, приличный алмуэрзо стоил всего пять тысяч, то есть один доллар тридцать восемь центов. В такой алмуэрзо входит большая тарелка наваристого мясного супа, необъятная порция ребрышек или курятины (курятины хоть и не много, но зато гора риса, отварные бобы, какие-то овощи, зелень, приправы, подлива и прочее), маленькое пирожное или желе, стакан натурального (без воды) фруктового сока. Еще подают вазочки с острым луковым соусом. А также салфетки и настоящие, не алюминиевые ножи, вилки и ложки. Если съесть весь алмуэрзо, то можно надорвать желудок. Уплетая подобные обеды, я иногда вспоминал, что один лишь стакан такого же сока в Сингапуре оценивается в четыре местных доллара, то есть в три «зеленых», а в Москве стакан только что выдавленного сока папайи доступен исключительно богачам.
Правда, не во всякое кафе, где на двери написано «алмуэрзо», следует входить. Есть в городе такие забегаловки, где готовят мало, клиентов тоже мало, и там вполне могут подсунуть вчерашнее. Большое кафе — гарантия, что все свежее. Получить доказательство свежести очень просто — в больших кафе алмуэрзо дают только до трех дня, после чего дешевые блюда заканчиваются и вам предложат обеды от пяти долларов и выше.
Исключение в основном составляют китайские кафе, где ассортимент никак не меняется в течение суток. В недорогих китайских кафе порции вдвое больше, чем в обычных кафе-алмуэрзо, но вкусными эти блюда не назовешь. Я думаю, все дело в том, что китайцам пришлось долго подгонять свою мудреную кухню под местные запросы и привычки. В результате таких упрощений и выхолащиваний китайская стряпня сильно проигрывает традиционной европейской и оригинальной индейской. Но в хороших ресторанах китайцы готовят по-настоящему, разве что исключают из меню наиболее неприемлемое, совсем уж непонятное местному населению.
В том кафе, куда мы зашли пообедать, хозяин оказался настоящим индусом, не индейцем. Толстый, добродушный, исполненный счастья при виде всякого входящего в его заведение посетителя. Он подскочил к нашему столику и сам предложил алмуэрзо, стараясь привлечь нас именно дешевизной, повторив несколько раз волшебную фразу «синко миль» — пять тысяч.
Разговорник я забыл в отеле, но индус затараторил по-английски. Он размахивал руками и кричал через весь зал своим официантам, а жующая ребрышки публика оборачивалась. Нас обслужили в два счета, но мы неожиданно (для официантов) попросили хлеба. Наивное желание: хлеба в кафе-алмуэрзо никогда не держат. Но индус распорядился и на этот счет, и мальчишка из обслуги выбежал на улицу. Позже я понял, что до ближайшей булочной он пробежал несколько кварталов. Не велик подвиг, конечно, но все-таки. Тем более что за обед мы заплатили ровно пятнадцать тысяч, три по пять, а «на чай» с нас не взяли ничего, кроме сэнк ю вери мач.
Лотерея, сукры и охрана
Вяло прогуливаясь после обеда, я вспомнил, что хорошо бы обменять долларов пятьдесят на всякий случай — наличность в кармане уменьшилась до неприличных размеров. В этот момент в мои уши влетел трескучий душераздирающий вопль:
— Лотэр-ри-и-и-йя!!! Фуэга манья-а-ана!!!
Крошечная старушенция в шляпе, с головы до ног обмотанная платками, визжала препротивнейшим голосом на всю улицу, предлагая лотерейные билеты.
«Фуэга маньяна» — искаженное выражение «играет завтра». Эквадорская лотерея — это квадратик металлизированного картона, покрытый разноцветными рисунками и посулами миллионов. Очевидно, лотерея электронная, ее результаты публикуются в вечерних выпусках газет ежедневно, ежедневно же проходят и тиражи.
Выигрышей, как я понял, очень мало, но деньги обещаются очень большие, вплоть до миллиарда (не долларов, конечно).
Очень скоро мы убедились, что торговля лотерейный ми билетами находится целиком в руках индейцев. Не знаю, можно ли в этом случае говорить о мафии, но вполне вероятно, что нечто подобное здесь есть. Однако самое примечательное в лотерейном бизнесе — голоса торговцев. Если подойти к этой индианке и спокойно спросить ее о чем-либо, касающемся хотя бы той же лотереи, она ответит вам обыкновенным женским голосом. Но стоит ей закричать «лотэрия, фуэга маньяна», как вашу душу наполнит отвращение и вам неудержимо захочется заткнуть уши. Слезливый, ноющий, скрипучий вопль! Очевидно, вопль этот в индейской среде считается профессиональным, так как подражают ему все торговцы билетами без исключения, и старые и молодые, и даже пятилетняя девочка заголосит так противно, что вы поразитесь и не поверите ни своим глазам, ни своим ушам.
Еще один нервно-паралитический звук издают игральные автоматы.
В Кито много китайцев-бизнесменов. Кроме кафе и ресторанов нетрудно найти китайские магазины, торгующие в основном китайскими же товарами, то есть всем, чем угодно, от авторучек до холодильников. Китайцы, как правило, живут огромными кланами и, видимо, поэтому никогда не бывают в убытке, перебрасывая капитал внутри клана с одного дела на другое. И в некий прекрасный день они привезли откуда-то как минимум сотню подержанных автоматов — красных шкафов, наполненных мягкими пестрыми игрушками. Всего за тысячу можно попытать счастья и выудить плюшевого цыпленка или крокодильчика.
