Вьюрки - [7]

Посреди кухни стоял необыкновенно грязный, залепленный мокрой хвоей Витек. Он смотрел перед собой неподвижно и напряженно, как будто обдумывал нечто малодоступное для своего ума. В руке он держал какой-то узелок. Всмотревшись в тетю Женю, точно на опознании, он неуверенно протянул узелок ей. Это был оторванный от куртки капюшон с измятыми, склизкими грибами.

— Явился, — тихо сказала тетя Женя.

С утра Витька, нетвердым шагом направлявшегося к туалету, увидел через забор Валерыч. Удивился до онемения, замахал руками, начал звать не сразу прорезавшимся голосом. Витек, не оборачиваясь, добрел до облупившейся будки и стал тыкаться в дверь. Он как будто не догадывался, что нужно дернуть за ручку. Валерыч умолк и озадаченно наблюдал. Наконец Витек одолел дверь, случайно подцепив ее рукой, и скрылся.

Вскоре все Вьюрки сбежались посмотреть на вернувшегося. До Витька из леса пришли обратно только супруги, которых вывела овчарка, но они ничего толком не рассказали. Еще был слух, что вернулся кто-то из строителей-гастарбайтеров, но для дачников они все были на одно лицо, и за вернувшегося, возможно, приняли того, кто не уходил; да и по-русски они почти не говорили. К тому же Витек провел в лесу целую неделю, что было удивительно даже для безоблачных времен, когда из Вьюрков можно было и уйти, и уехать.

У дачников была уйма вопросов, включая главный — как там, снаружи? Но Витек не отвечал, сколько ни теребили. В той же «лесной» куртке он сидел за кухонным столом, сгорбившись и слегка покачиваясь. По словам тети Жени, он отказывался переодеваться и не желал ни мыться, ни спать, хотя вид имел очень усталый. Единственное, что Витек делал охотно, постоянно и с жадностью, — это ел. Вылизанные тарелки громоздились на столе, под столом валялись пустые консервные банки, а Витек все ел. Тетя Женя вертелась у плитки, готовя сразу на обеих конфорках, и уже несколько раз отбирала у мужа сырые картофелины.

Рыбачка Катя заглянула в набитый дачниками флигель, когда Витька безуспешно допрашивала председательша.

— Послушайте, Виталий… — то и дело говорила она, пытаясь привлечь внимание.

— Виктор он, — тихо поправляла тетя Женя.

В такт движениям челюсти на шее у Витька подпрыгивал раздувшийся клещ. Во флигеле пахло землей, прелым мхом, немытым телом. Но самым противным было то, как именно Витек ел — хлюпая и всхрюкивая, с мрачным напряженным лицом.

— Нет, это невозможно, — пожаловалась Клавдия Ильинична, обернувшись к многочисленным зрителям.

— Ничего, отойдет — заговорит, — неуверенно сказал Валерыч.

Витек проглотил последнюю ложку пшенной каши. Он посмотрел в пустую миску, обвел тяжелым взглядом стол и увидел округлую руку председательши. Схватил ее и потянул в рот. Клавдия Ильинична охнула и попыталась освободиться, но Витек не отпускал. Он нацелился на ее указательный палец, и впрямь напоминавший сосиску.

Бероев дал Витьку в челюсть, да так сильно, что тот слетел с табурета. Женщины завизжали. Витек сгруппировался, мотнул головой и бросился на четвереньках к двери. Среди дачников возникла кратковременная паника. Крупный бородач Степанов, оказавшийся у Витька на пути, получил головой в колено и упал, другие поспешно отскочили…

Вырвавшись из флигеля, Витек вскочил на ноги и бросился в сторону леса. Почти у самой калитки его догнал Валерыч. Витек оттолкнул его, сбил с ног и попытался вскарабкаться на старый шаткий забор. Валерыч поймал озверевшего приятеля за штанину, изношенная ткань разошлась, обнажилась бледная волосатая нога. Валерыч подпрыгнул, ухватил Витька за ремень и сдернул вниз. Витек отбивался и скалил зубы.

— Это что ж такое? — укоризненно сказал Валерыч, усевшись на него верхом. — Пожрал и обратно?

Подбежала охающая тетя Женя с мотком бельевой веревки. Валерыч долго возился, вязал хитрые узлы, потом поднял стреноженного Витька, отряхнул и потащил во флигель. Витька снова усадили на табурет, но расспрашивать его уже никому не хотелось. Дачники почуяли в нем что-то чуждое и пугающее, это было трудно описать словами. Они стали потихоньку расходиться, стараясь не смотреть ни на Витька, ни на тетю Женю, которой по-человечески надо было помочь, только как?

Клавдия Ильинична тоже ушла, но пообещала вернуться, как только Витек придет в себя. Остался один Валерыч.

— Ну, ты, в общем… — Он похлопал Витька по плечу.

Витек медленно повернулся и посмотрел исподлобья. Его светлые глаза не выражали ничего. Валерыч видел такой взгляд только у мертвой рыбы.

— Вот, гороховый. — Тетя Женя поставила перед Валерычем на стол миску с супом. — Пока то да сё, уже и обедать пора.

Вторую миску она придвинула к себе. Зачерпнула, подула и поднесла ложку к жадно вытянувшимся губам Витька. Он шумно отхлебнул, качнувшись всем телом в сторону стола.

— Тише, опрокинешь всё. У-у, голодный какой, — заворковала тетя Женя. — Не спеши, вот так. Кушай, кушай.

Валерычу это идиллическое кормление показалось жутким. Он похлебал немного из вежливости и бочком стал выбираться из-за стола. Тетя Женя даже головы не повернула. Валерыч потоптался на пороге, соображая, можно вот так уйти или это невежливо, потом плюнул — буквально, выплюнул застрявшую в зубах гороховую шкурку и направился к калитке.