Высшая милость - [28]

Сэр Джордж оплатил поездку и выбрался на причал. Он шагал рядом со своим высоким зятем прямо по дороге идущей мимо королевского дворца, под аркой к Кинг Стрит.

— Я домой, Джон.

— А я в Вестминстер.

— Зайдешь пообедать перед отъездом из Лондона?

— Конечно.

— Хорошо, хорошо, — сэр Джордж посмотрел на голубое небо над Бэнкетинг Холлом. — Надеюсь, погода ещё постоит.

— Хороший урожай будет, да.

Они расстались, сэр Джордж медленно пошёл домой. Уайтхолл никогда не выглядел лучше. Он будет скучать по нему, хотя и осознавал удовольствие от воссоединения с леди Маргарет в Лазене. Его жена, которую он, сэр Джордж, очень любил, отказалась ехать с ним в Лондон, сказав, что Лондон — змеиное логово юристов, воров и политиков. Сэр Джордж не любил находиться в стороне от столицы. Возможно поэтому, признавался он себе с улыбкой, его брак такой удачный. Леди Маргарет любила его из Дорсета, а он любил её из Лондона.

Он перешел дорогу, чтобы избежать встречи с неистовым пуританином, членом палаты Общин, полным решимости задержать его на целых двадцать минут, чтобы рассказать последние сплетни о флирте короля с римскими католиками. Сэр Джордж коснулся шляпы в ответ на приветствие сэра Гренвиля Кони, проезжавшего мимо в своей карете. Сэр Гренвиль, очень влиятельный человек в глубинных советах Парламента и казначей половины восставшей армии. У сэра Джорджа было необъяснимое ощущение, что сэр Гренвиль, улыбаясь, одним взглядом из кареты угадал, что сэр Джордж колеблется в своей приверженности.

У Чаринг Кросс на стороне королевских конюшен сэр Джордж остановился, потому что дорогу перегородил дилижанс, пришедший с запада. Дилижанс был огромный, с широкими колесами, чтобы преодолевать грязные разъезженные дороги, хотя этим летом дороги были сухие и нетрудные. На крыше дилижанса вперемешку с наваленным багажом сидели люди, но глаз сэра Джорджа выхватил девушку, с изумлением и страхом смотрящую из окна с кожаными занавесями. У него перехватило дыхание. Она была красивее всех девушек, виденных за всю его жизнь. Он случайно встретился с ней взглядом и в вежливом приветствии приподнял шляпу, чтобы она не обиделась.

Если бы он был на тридцать лет моложе, подумал он, и это желание изумило его самого, пока он пересекал улицу, идя к своему дому. Он позавидовал девушке. Выражение её лица показывало, что она впервые видит Лондон, и он приревновал её ко всему тому опыту, что ей предстоял. А ему приходится покинуть великий город.

Дверь открыла миссис Пирс.

— Хозяин.

Она взяла у него шляпу и трость.

— Молодой господин Тоби наверху.

— Он? Хорошо, — сэр Джордж взглянул на лестницу. В течение ближайших шести дней он должен выпроводить сына в безопасное место, отправить его подальше от мстительных пуритан. Тоби должен вернуться в Лазен, а следом его отец. Сэр Джордж медленно поднялся по лестнице.

— «» — «» — «»—

Смолевка увидела, как пожилой человек с тростью поприветствовал её, и она почти улыбнулась в ответ, но страх перед неизвестностью, страх перед большим городом овладел ею, и момент был упущен.

Она добралась до Лондона, и громадность её достижения ошеломила и одновременно напугала её.

Если ребенка часто наказывают, и наказывают жестоко, если родители придерживаются всеохватывающей концепции греха, что даже самый невинный поступок ведёт к наказанию, то ребенок рано учится хитрить. Смолевка рано научилась, и научилась хорошо, и именно хитрость занесла её так далеко.

Хитрость и немного удачи. Она выждала ещё один день и затем задолго до рассвета покинула дом. Она оделась в своё лучшее строгое платье и взяла с собой сверток с едой, монетами и сменным платьем. Печать она повесила на шею, спрятав под лиф платья, а перчатки с жемчужинами и письмо положила в сверток.

Она пошла на восток, навстречу заре, и некоторое время была в приподнятом настроении. Два часа спустя, когда солнце начало заливать поля и леса, воодушевление спало. Когда спускалась к укрытой низине, где дорога пересекала речку, из канавы извергся оборванный нищий. Возможно, он не намеревался причинить ей вреда, но его заросшее лицо, бормочущие звуки и единственная протянутая когтистая рука напугали её ужасно, и она побежала, легко обогнав его, а после того шла осторожно и осмотрительно, страшась опасностей, которые хранил в себе этот странный мир.

Час спустя, когда она почти изнемогла и пала духом, жена фермера, управлявшая повозкой, предложила её подвезти. Повозка была нагружена льном, стеблями, шуршащими при каждом шаге лошадей, и хотя лён везли на юго-восток, Смолевка согласилась сесть, потому что в обществе женщины она чувствовала себя в безопасности. Смолевка сказала женщине, что её отправили в Лондон на работу к дяде, и когда женщина насмешливо спросила её, что же она путешествует в одиночестве, Смолевка сочинила историю. Её мать внезапно выгнали из дому. Смолевка — её единственная надежда заработать деньги, и мать умоляла её принять предложение дяди поработать у него. К тому же её мать больна, добавила Смолевка. Она так убедительно рассказала, что жена фермера пожалела её и не оставила Смолевку, когда они добрались до цели путешествия в Уинтерборн Зельстон.