Высшая мера - [8]

— Не лезь, говорю! Как войдешь в речку, так тебя черт схватит. Черти чистых ой как любят!

Дети нерешительно остановились и во все глаза глядели на Славку и Петьку. Те купались, и черти их почему-то не забирали.

«Ох и народ!» — улыбался Никифор и, как бы продолжая свои недавние мысли, думал: «Вот кто вольно по земле ходит! Белые чи красные — им хоть бы что. А ребятишек жаль, ребятне сейчас искупаться, побултыхаться хочется. Зря им препятствуют».

Славка и Петька вылезли из реки и, как по команде, стали скакать, пританцовывать на одной ноге, вытряхивая из ушей воду. Потом уселись рядом с дедом на бугорке. Было тепло; мальчишки, уткнувшись носами в пиджак деда, расстеленный на траве, подставляли солнцу свои спины.

Стали подходить цыгане, по одному, по два. Мужчины просили закурить, женщины — поесть чего-нибудь. А взамен они предлагали погадать на картах или без карт.

Никифор отрицательно качал головой: дескать, не требуется. И курева нет.

Молодая цыганка подошла и хотела заговорить. Но ее догнал смуглый, высокий юноша, одетый в грязно-белую сорочку и шаровары, заправленные в высокие болотные сапоги.

— Настасья, — сказал он, — покажи монету.

— Отстань, не покажу, — упрямо встряхнула она головой.

— Покажи, — уныло просил цыган.

— Ладно, смотри! — и она разжала кулак. На ладони блеснул золотой кружок.

У парня глаза загорелись:

— Дай на зуб попробую. Слышь, Настасья!

— На зуб, говоришь? А у меня разве своих зубов нет? — И она звонко рассмеялась, выставляя напоказ белые красивые зубы.

Парень от злости крякнул и повернулся.

— Пойду скажу барону, что ты золото прячешь.

— Иди, иди, доносчик! — бросила она вслед.

Потом села возле деда и минуту молчала, подперев руками щеки.

— Что? — посочувствовал Никифор. — Обижают тебя?

— Пусть попробуют! — гордо ответила Настасья.

Она сняла косынку, поправила косы и добавила:

— Мне эту золотую пятерку за письмо дали.

— За какое письмо? — не понял Никифор.

Но цыганка круто повернула разговор и, не отвечая, сама посыпала вопросы:

— А вы, дорогие люди, куда путь держите? Не в город?

Дед хотел уже утвердительно кивнуть головой, но внезапно решил не открывать всего, соблюдать осторожность. Он сказал, что пробирается с внуками на хутор.

Настасья внимательно поглядела на него:

— На хуторе атаман Буряк.

— Да ну! — дед изобразил радость. — Цэ добре, добре.

— Никак, знакомый?

— Еще бы, — подтвердил дед. — В последний раз у меня с ним разговор был та-акой интересный!

И тогда цыганка достала из-за пазухи смятый конверт и, торопясь, заговорила:

— Понимаешь, мил человек, у меня к Буряку письмо имеется. От его любимой. Да только мы сейчас не к хутору пойдем, а к Бугу. Не хочется мне от табора откалываться… Может, передашь письмецо?

— Почему ж не передать! — бодро бросил дед. — Сделаю все: и передам, и на словах перескажу. А кто она, эта любимая?

— Красавица молодая и, видать, добрая: мне золотой подала. А больше ничего про нее не знаю, не спрашивай.

И, отдавая письмо, еще раз напомнила:

— Лично Буряку передашь, в руки.

…Запылил, зашумел табор; скрип колес и лошадиное ржание заглушили чью-то унылую песню. «Ни гитары у них, ни бубна… тоже, видать, от войны не сладко», — думал теперь старик. А Славка с Петькой шли за повозками, провожая их к дороге.

Потом вернулись. И Славка сказал:

— А ребята ихние в школу не ходят. Я у них спрашивал.

— Хорошо им! — отозвался Петро.

Дед рассердился:

— Дурни вы оба! Чего ж тут хорошего?

Славка слегка смутился, но потом все-таки подтвердил, что, конечно же, хорошо. Потому что в школе, мол, неинтересно. Вот если бы там воевать учили, тогда иное дело, добавил он.

— Так вас же как раз и обучают военному делу, — сказал дед.

— Не-ет! — заспорил и Петро.

— Как «нет»!.. А математика, к примеру? Какой же из тебя вояка будет, ежели ни своих, ни противника сосчитать не сможешь? Или взять географию: без нее военной карты не составишь.

— Ну, а грамматика зачем нам? Или литература? — у Петьки от волнения даже шрам около уха побелел.

Дед презрительно качал головой, поглядывая на Петра и Славку:

— До чего неразумный народ, беда мне с вами. Разве без грамматики правильно напишешь донесение? Получат его в штабе и будут ломать голову, не поймут ни черта. Не только писать — и читать без грамматики не сможете!

— Мы-то сможем, мы грамотные, — сказал Славка. — Вот дай нам, деду, письмо цыганки… В один миг прочитаем!

Никифор прикусил губу. В письме атаману Буряку могли быть важные сведения, потому он и спрятал его сразу и уже не вспоминал. «А позже, — размышлял он, — почитаю наедине. Не ребячье это дело».

Но Славка не отставал:

— Давай, дедусь, почитаем. Наверное, там тайны какие есть?

— А мы тогда красному командованию доложим, — восхищенно выкрикнул Петро.

«Вот пострелята, — восхитился старик. — На ходу мои мысли отгадывают».

Он достал письмо, ничего другого делать не оставалось. Быстро пробежал глазами и разочарованно потер ладонью лоб:

— Буза какая-то, ерунда на постном масле. Одни чувствия и жалобы. А боле ничего.

Славка нетерпеливо взял листок. Но и на его лице вскоре появилось полное равнодушие.

— Читай вслух, — потребовал Петро. И Славка неохотно начал: