Высшая мера - [10]
— «Или-или», выбирай уж что-нибудь одно.
Петро промолчал, он еще не знал, какое это «одно» выбрать. Положив удочку в лодку, Славка предложил походить по острову:
— Я его давно собираюсь обследовать. Может, здесь пираты когда-то были.
— Ты что? Пираты только на морях бывают.
— А эта река куда впадает? — ехидно спросил Славка.
— В лиман.
— Так лиман же — часть Черного моря. Разве не могли пираты подняться вверх по реке?
— Не-е, пираты только в тропиках водятся.
Славка рассердился, стал возражать. Петро едва поспевал за ним; густой кустарник хлестал их ветками, к одежде прилипал репейник. Фантазия не на шутку разыгралась, и Славка сказал, что здесь, на острове, возможно, и пиратский клад зарыт.
Конечно, Петро не мог оставаться равнодушным к такому предположению. Клад! Золото, драгоценности!
— Сколько жратвы можно купить у спекулянтов на рынке! Целый вагон, наверное, да, Славка?
Но тот взял товарища за руку и шепнул:
— На барахолку не пойдем, мы лучше… понимаешь… голодающим отправим, на Волгу.
Петро согласился отправить драгоценности голодающим. Теперь он шел и слегка вздыхал. И, не выдержав, спросил, от волнения заикаясь:
— А м-мы себе хоть немножечко оставим?..
Заросли кустарника между тем стали редеть, и ребята вышли к берегу: остров, оказывается, не больно-то широк. Повернули направо, миновали рощицу — и вышли к круглому, будто очерченному циркулем, озеру.
Петро решил искупаться и стал стягивать сорочку, но Славка остановил его: дед говорил, что вода тут холодная, от родников.
— Ну и что? Сам ведь сказал — надо обследовать…
— Здесь вряд ли чего найдем.
Более двух часов они бродили по острову, но почему-то никакого пиратского клада не нашли. Единственная находка — покрытая ржавчиной немецкая каска. Они ее примерили — сперва один, потом другой.
— Отвоевался кайзеровский солдат.
— Пусть не лезет к чужому дому…
— А говорят, в Красной Армии тоже есть немцы и венгры, и китайцы.
— Так эти же за Советскую власть идут, помогают нам.
— А потом мы им пособим, ага?
— Само собой! — авторитетно заявил Славка. — Это, знаешь, как называется?
— Как?
— Интернационал… вот!
Петро, по словам Славки, уж очень смешно выглядел в этом головном уборе. Но и Славка имел в нем не больно геройский вид.
Посмеялись друг над другом. А потом взгляд Славки посерьезнел.
Они бросили каску прямо с лодки в речку, а потом, свесившись через борт, смотрели, как стайки черных мальков метались из стороны в сторону. Вдруг Петро сказал:
— А у Ленки еще велосипед есть.
— Детский, что ли, трехколесный?
— Нет, настоящий, только дамский.
— Как «дамский»? — не понял Славка.
— Ну, без верхней перекладины на раме, чтоб не перебрасывать ногу через седло.
— А девчонки разве не могут перебрасывать?
— Не знаю, — ответил Петро.
Славка не хотел продолжать разговор о Ленкином велосипеде — он снова начал о пиратах:
— Конечно, они разбойники, но жилось им все-таки хорошо, вольготно.
— Ага! — подхватил Петро. — У них в жарких странах все было: и бананы, и кокосовые орехи.
— Ничего, у нас скоро тоже поспеют арбузы и дыни. Ты арбуз любишь?
— Спрашиваешь! Особенно с хлебом хорошо. Возьмешь вот такой кавун… он трещит, если сжать с боков… взрежешь, да как навернешь с краюхой. Во-о, вкусно.
Был уже полдень, ребята захотели есть, а разговорами еще больше подогрели свой аппетит.
Петро развязал узел, достал ржаного хлеба и лука.
Настанет время, когда многие равнодушно будут глядеть на ржаную краюху — вдоволь станет пшеничного хлеба, всяких саек, тортов. Но мальчишки об этом не думали, им бы такая мысль показалась невероятной, — до того вкусным был этот черный хлеб грубого помола.
— Эй ты, Шерлок Холмс, вставай, — Славка тряс за плечо друга.
Раннее утро только начинало врываться острыми лучами в распахнутую дверь сарая. Петро, посапывая носом, открыл глаза и по оранжевой солнечной полоске на стене определил: сейчас — не более шести.
Он снова свернулся калачиком и глухо пробормотал:
— Дай еще трохи поспать, хоть минуту.
— Не дам! Небо сегодня какое, знаешь? Ни единой тучки.
Петро, поняв, что поспать больше не удастся, сел на кровати и стал тереть глаза.
Мальчишки уже неделю спали в сарае: Славка — на лежанке, а Петро достал себе настоящую кровать. Правда, старую. Койка эта валялась у разрушенных солдатских казарм, перетащить ее особенных трудностей не представило. Славка взял спинки, а Петро — сетку, положил ее на голову и понес, придерживая руками. Сквозь ржавую сетку задиристо торчал его чуб…
— Какой же из тебя Шерлок Холмс, если вставать рано не любишь?
— Чего ты пристал?
— А ты же сам говорил, что будешь сыщиком. А если так, — Славка понизил голос, — чего же ты про письмо забыл?
— Про какое письмо?
— А вот! — Славка достал письмо цыганки.
— Я думал, оно у деда.
— Дед давно забыл о нем, и ты забыл. А мне оно почему-то покоя не дает.
— Давай сюда, — обрадовался Петро. — Я его по методу Шерлока Холмса исследую, вот увидишь!
Он достал из конверта письмо и осторожно стал его обнюхивать. Славка терпеливо ждал, почти уважительно смотрел на друга, наконец не выдержал: «Ну как?..» Петро объяснил, что пытается определить, не пахнет ли письмо одеколоном и каким именно:
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.