Высшая мера наказания - [19]

Плечи узника приподнялись в искреннем недоумении:

— Я не идеален, начальник. Наверное, ошибся. А мог и бес попутать. У вас такие трущобы, что сам чёрт ногу сломит. А оружие… Дак ведь, у меня только охотничье.

Немота Петроса пискляво заорала:

— Издеваешься! В тюрьму захотел! В карцер! У меня и не такие раскалывались! Быстро выкладывай всё! Место преступления? Подельники? Мотив? И где оружие? Или нам родню твою спросить?

И узник рассказал. Тут же показал на этих важняках, как всё было. После этого второй ушёл. Петрос с усмешкой спросил:

— Ну и чего добивался этим цирком? Либо с нами, либо против. Середины нет. Выбирай!

Узник заглянул в злые глазенки:

— Зачем тебе сказка? Без доказательств!

Тот рассмеялся:

— Ха-ха-ха… Был бы человек, а проблемы обеспечим! Я уверен в твоей виновности. Остальное, дело техники. Спасибо скажи, что в тюрьме не оставили. А то бы ни тебя, ни признаний не увидели. Мертвякито авторитетными были. А вот ты этим похвастать не можешь. Так что, в твоих интересах сотрудничать, а не умничать. Тогда проживёшь ещё пару месяцев.

Отпущенное время летело быстро. Отец нанял адвоката. Чуть ли не самого лучшего. И договорился с прокурором. Дело оставалось за выкупом. И вдруг перевод в другую тюрьму. Какой-то «подвал КГБ». Объяснили заботой о здоровье и жизни узника. А в итоге подвергли опасности и то, и другое. Тюрьма армянской госбезопасности была очередным «фанклубом». Выпытывали о торговцах оружием. На «поклон» спешили все спецслужбы. Россию интересовало тёмное прошлое на её территории. Армяне в фантазиях не уступали. Навязывали личины рэкетёра, убийцы губернатора, киллера. Предложения фанатов вежливо отклонялись. Через две недели несговорчивый узник надоел всем. И его отправили обратно. Встреча с важняком была эмоциональной:

— Ты как тёмный лес. Чем дальше, тем страшнее. Свидетели утверждают, что ты был не один. Какаято вишнёвая «девятка». Может, назовешь пособников?

— Но ведь это не серьёзно! Про это только песню слышал. Никаких пособников.

— Серьёзнее не бывает, парень! Ты признался в убийстве. Но это в теории. Где доказательства? Родня твоя кричит о куче оружия. Но ни одного не нашли. Кто ты такой, вообще!

Он показал на папку с бумагами:

— Вот их показания. Жена написала, что не станет подтверждать устно. Сестра призналась на тех же условиях. Тебе «вышка» светит! Ты это понимаешь?

Юрий потер пальцами глаза и сел на стул:

— Ты же говорил, что всё будет хорошо! А договоренность с отцом? Прокурор обещал не трогать моих. А ты их допрашивал. В чём дело?

Тот нервно буркнул:

— Ещё не хватало отчитываться перед тобой. Делаю то, что должен. Твой отец не торопится. А работа не ждёт. Ещё будут очные ставки. Опознание. Судебно-медицинское обследование. И не очень приятные сюрпризы. Кстати, о сюрпризах. Людмила передала еду и тёплые вещи. Проверят и заберешь в камеру. Если есть, что послать в стирку, — я скажу, чтобы разрешили. Завтра твоя сестра заберёт.

— Всё пропитано кровью и грязью. Нельзя это домой.

— Хорошо. Распоряжусь, чтобы отдали в прачечную. Но ты подумай над моими словами. Кореша тебя бросили. Получается, они первые предали.

— Я уже сказал, что был один. Не могли меня предать. Никому настолько не доверяю.

— А твой двоюродный брат утверждает обратное. И признался в соучастии.

— Что ещё за «брат»?

— Гагик Саркисян.

Узник хохотал от души:

— Ха-ха-ха… Гагик? Да ты его видел? Ну, какой из него «подельник»? Ты и то надёжней. Отпусти парня, ради Б-га! Пусть детишек своих нянчит. Тоже мне «преступник»!

Петрос что-то быстро написал. Потом зачитал:

— Ну, что, подпишешь? Или завтра с адвокатом прийти?

— Да нет. Подпишу.

Впервые за последнее время узник был доволен собой. Словно не Гагик, а он обретёт свободу. С удовольствием поел. Выпил чай с гвоздикой. Такой заваривала только Люся. Переоделся во всё чистое. Окровавленную одежду сложил в сумку и отправил в прачечную. Затем провалился в сон. Дни потянулись неделями, недели вмещали года. Всю его жизнь. Петрос добивался выдачи предполагаемых пособников. Иногда называл заказчиками и организаторами. Грозил бросить на расправу в пресс-хату. Пугал каким-то сюрпризом. И вскоре это случилось. Им оказался очередной свидетель, вызванный для очной ставки. Молодая девушка, лет восемнадцати, вдруг с плачем набросилась на Юрия. Она била по его груди кулачками и причитала:

— Негодяй! Подлец! Почему я? Что я сделала тебе плохого? Зачем ты поломал мою жизнь?

Петрос успокоил, оттащил, дал стакан воды:

— Так вы узнаете этого гражданина?

«Девушка», рыдая, закивала головой. Следователь предложил:

— Расскажите! Где и при каких обстоятельствах с ним познакомились?

«Девушка», всхлипывая, быстро-быстро заговорила:

— Это было весной, в марте этого года. Я прогуливалась по парку Комитаса. Когда стемнело, поспешила к выходу. И тут этот подонок на меня напал. Я кричала. Но он закрыл мне рот рукой. Сорвал с меня одежду. И потом…

И словно потрясённая воспоминаниями, громко зарыдала. Петрос вызвал милиционера и попросил вывести «потерпевшую». Только после этого с усмешкой обернулся:

— Ты ещё и насильник! Представляешь, как «обрадуются» твои родные, друзья и там, где вскоре окажешься! Не завидую тебе, парень! Но этого можно избежать.