Высшая мера наказания - [18]
«Дурачок» слегка поумнел и заумничал:
— А разве не вы тут всем заправляете?
Архиважный вмешался:
— Ты давай, мне дуру не гони! Твой фоторобот встречался с обоими накануне смерти.
«Дурачок» обиделся:
— А я при чём? Робота и спрашивай.
Следак особо сважничал:
— Есть и свидетель, видевший тебя на месте преступления. Мы сэкономим время и деньги, если станешь сотрудничать.
Упитанный добавил:
— Час назад с отцом твоим условились о чистосердечном признании. Получишь минимум. А без этого потянешь на «вышку». Сейчас отведут в камеру. Родные передали еду и одежду. Отдохни! Петрос всё сделает как надо.
И Сафарян приказал увести задержанного.
Двенадцать метровых квадратов светлели небольшим окном. Пол деревянно скрипел. «Шконки» двух-ярусно жались к обоям. Для полного счастья не хватало остальной мебели. За спиной закрылась дверь. Чуть мягче, чем в тюрьме, но всё же закрылась. Тот же скрежет и звон. Узник поставил домашние гостинцы на одну из шконок. Лёг на соседней и сразу заснул. Знакомый шум ворвался тревогой и он вскочил. Сказался прошедший день. В камеру втолкнули человека. как-то демонстративно грубо. Обернувшись, тот выругался по-русски, многоэтажно. И прошел вперёд. Сделал это по-хозяйски, обстоятельно. Сел. Поздоровался:
— Здорово! Русский? Из местных, али как?
Узник ответил:
— Здравствуй! Да нет. Я из Грузии, Тбилиси. И не русский. Разве что, по рождению. Еврей я.
— Бывает. Можно и ошибиться. Больно на русского похож. У меня родня в Тбилиси. На Авлабаре и в «Африке». Галумовы.
Не дождавшись реакции, представился:
— Зарзант. Из города. Недавно вышел и вот опять. Но на этот раз я чист, только…
И разговорчивый сокамерник посвятил соседа в подробности ареста и собственных планов. Чтобы отвязаться, тот указал на сумку и предложил перекусить:
— Составишь компанию? Всё домашнее, свежее.
Через минуту нижнюю шконку превратили в грузинский стол. Шашлык и вареная курица ещё были тёплыми. Зарзант не заставил себя упрашивать. А вот соседу кусок в рот не лез. Он попробовал любимую рыбу. Взяв королёк и виноград, отошел к своей шконке. Зарзант был голоден. В перерывах между блюдами, похвастался авторитетностью и рассказал о побегах. В конце трапезы предложил бежать вместе. Доверившись новому знакомцу, захотел компенсации. Поинтересовался степенью осведомленности ментов. И без семи пядей во лбу ясно, что не всё чисто. Но узник не подал виду, что догадывается о причине расспросов. Хотелось спать. И вскоре его мерное дыхание прервало словесный поток «стукача».
Короткий сон восстановил силы. Не открывая глаз, размышлял о ситуации:
«Главный козырь в игре — он сам. Попробуют разыграть и получить с отца по-полной. За отсутствием зацепок, его будут раскручивать на чистосердечное. Чем они готовы поступиться ради этого? И до каких пор сможет отрицать причастность к убийству?».
Полуприкрытые веки скосились в сторону «седки». «Авторитет» сыто отдыхал. Не сняв обуви. Похоже, мужик ждёт вызова. Но тот даже не захрапел на звук отпираемой двери. Увели еврея. В канцелярии ожидал зам Сафаряна. Зачитал постановление о заключении под стражу на время следствия. После ознакомления счастливца увели. По-пути заглянули в туалет. Там же удалось умыться. Впервые за последние сутки водой из-под крана. Конечно, это не родник на перевале. Но лучше штрафного кипятка. Очутившись на нарах, посвятил Зарзанта в суть вызова. Затем сели ужинать. На этот раз узник ел с аппетитом. «Боржоми» завершила трапезу. Часовая прогулка от стены к стене настроила на определённый лад. Жизнь окрасилась в очередной решетчатый цвет. Относительно спокойная ночь со дня ареста. Утро началось с рассвета, прячущего взгляд. Любезно пригласили к следователю. Культурный важняк ждал с нетерпением. Кроме «холла» для допроса, на втором этаже находились женские камеры. Петрос пришёл с коллегой. Тоже важняк из прокуратуры района убийства. Плюгавый вскользь заметил, что по соседству допрашивают Людмилу. Это был «запрещённый приём». И узник не выдержал. Не мог же допустить ареста сестры! Голос сорвался:
— А причём сестра? Ответы на вопросы получите, если немедленно отпустите её! Она всё равно ни о чём не знает.
Заморыш-следак часто замигал глазёнками:
— Значит, признаёшься в убийстве?
— Я уже сказал, — отпустите сестру. Пообещайте, что никого из родных тревожить не будете. Тогда и получите ответы.
Петрос переглянулся с коллегой:
— Обещаю! Рассказывай, как было дело!
Бросил резкую фразу в трубку телефона о прекращении допроса Люси. И взглянул на узника. Тот усмехнулся:
— Да ну! За лоха держишь, начальник? Этого недостаточно! Только после личных гарантий прокурора.
Прокурор явился сразу. Всё пообещали, заверили. Исчерпав формальности, показали фотографии убитых:
— Узнаёшь?
Парень кивнул:
— Да. Их убил я.
Петрос записывал. Прокурор спрашивал. Третий мент слушал. Обрадованные автографом убийцы, побежали хвастаться. Спустя час обиженно вернулись обратно. Пленник удивился собственной популярности:
— Неужели соскучились?
Петрос нервничал в клубах сигаретного дыма. И спрашивал исключительно устами коллеги:
— Там, куда ты нас послал, никакого убийства не было. А вот у нас стреляли. Но не из берданы, а пистолета. Так, кто кого за лохов держит, парень?
