Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в. - [35]
Кроме того, было решено учесть духовно-учебный опыт других стран, даже иных конфессий. С 1858 г. собирались сведения о постановке богословского образования на православном Востоке, в частности в Халкинском Богословском училище и на богословском факультете Афинского университета[277]. Отправлявшемуся в 1858 г. в Европу магистру МДА Н.А. Сергиевскому было дано задание собрать информацию о католических духовных школах[278].
Постановлением Святейшего Синода от 25 февраля – 8 марта 1860 г. был учрежден особый Комитет под председательством члена Синода архиепископа Херсонского Димитрия (Муретова) для рассмотрения отзывов епархиальных архиереев и ректоров духовно-учебных заведений[279]. Членами Комитета из духовных были назначены: ректор СПбДА епископ Нектарий (Надеждин) (потом епископа Нектария заменил новый ректор СПбДА – архимандрит, затем епископ, Иоанникий (Руднев)); ректор Санкт-Петербургской семинарии архимандрит Платон (Троепольский); два архимандрита, вызванных на чреду служения в столицу, – Феофилакт (Губин) и Феодосий (Шаповаленко); настоятель Казанского собора протоиерей Г.С. Дебольский и законоучитель военного ведомства протоиерей К.К. Крупский, введенные в состав Комитета по избранию Санкт-Петербургского митрополита. Из светских лиц в Комитет вошли: директор ДУУ князь С.Н. Урусов, чиновник за обер-прокурорским столом в Святейшем Синоде И.С. Гаевский и чиновник особых поручений при обер-прокуроре Т.И. Филиппов, на которого было возложено и делопроизводство. Реальную работу Комитет начал лишь в мае.
Деятельность Комитета 1860–1862 гг. имела значение для будущей реформы духовных академий. Во-первых, там были высказаны определенные идеи, имеющие отношение к самим академиям. Во-вторых, это был первый Комитет 1860-х гг. по духовно-учебным делам, показавший соотношение идей, мнений, сил[280]. В нем впервые обсуждались вопросы, задавшие тон всей реформационной духовно-учебной эпопее 1860-х гг. и отразившиеся на ее «академической» части.
Естественно было бы видеть в составе Комитета представителей всех четырех академий, исполнявших функции окружных учебно-методических центров и педагогических институтов. Большая часть обсуждаемых вопросов так или иначе касалась и проблем самих академий[281]. Предположения о введении в Комитет академических членов были, однако ограничились лишь столичными. В письме от 17 мая граф А.П. Толстой, по поручению митрополита Григория (Постникова), предложил Московскому митрополиту Филарету (Дроздову) прислать в Комитет и своего представителя. Этим представителем стал профессор МДА А.В. Горский[282].
Разнородный и недостаточно продуманный состав Комитета вызывал недовольство даже самих его членов. Делопроизводитель Т.И. Филиппов отмечал через несколько месяцев после начала работы Комитета недостатки его подготовки и состава, главным из которых было недостаточно активное привлечение к делу преподавателей духовных академий – «лучших судей дела» по своему образованию, опыту и обязанности наблюдать за семинариями. Все члены Комитета, кроме чиновников, имели академическое образование, но не было действующих академических сил[283]. Существенно состав Комитета изменен не был: в сентябре 1860 г., для обсуждения наиболее сложных учебных вопросов были введены, по указу государя, законоучитель Императорского училища правоведения протоиерей М.И. Богословский и профессор богословия столичного университета протоиерей В.П. Полисадов[284]. Недостаток участия академий компенсировали регулярной рассылкой журналов Комитета академическим Конференциям, «на отзыв»[285].
Для нашего исследования особенно важны отзывы Конференций на предложения Комитета о введении новых наук (церковнославянского языка и педагогики) в семинарские и академические учебные планы и о введении факультетов в академиях[286]. По мнению Конференции МДА, славянский язык изучается практически, при чтении богослужебных книг, специальное изучение по университетской системе в духовных школах не нужно. Педагогика осваивается опытно, для студентов академий полезны были бы практические занятия в этом направлении, но так как специальных школ при академиях нет, не стоит вводить и теоретическую педагогику. На факультеты Конференция была согласна лишь в самом мягком варианте: все науки, кроме физико-математических, оставить общеобязательными, но предлагать студентам по одному-двум выбранным «домашние» занятия с преподавателем: чтение источников и литературы[287].
Работу Комитета сопровождала активизация интереса к вопросу духовного образования журналов, как духовных, так и светских. Этому оживлению и либерально-критическому настроению способствовало упразднение в 1860 г. секретного Цензурного комитета при Святейшем Синоде[288]. В духовных журналах регулярно стали появляться статьи, обсуждавшие различные аспекты жизни духовных школ, восполняющие мнения об их недостатках и желаемых изменениях; это была возможность высказаться для преподавателей и выпускников духовной школы[289].
Наконец, 3 февраля 1862 г., уже при новом обер-прокуроре А.П. Ахматове, Святейшему Синоду был представлен окончательный вариант проекта нового семинарского Устава с объяснительной запиской
