Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в. - [33]

Главную проблему учебных планов архиереи видели в сосредоточении всех богословских наук в высшем отделении: курс богословских наук не успевает усваиваться, а студенты низшего же отделения, слушая одни светские науки, «отвлекаются и от образа мыслей, и от языка, свойственного богослову». Архиереи предлагали расширить преподавание богословских наук на низшее отделение[259]. Других путей борьбы с многопредметностью не предлагалось, но по отдельным замечаниям святителя Филарета можно понять его мнение: надо очень продуманно менять учебные планы как при введении новых предметов (библейская археология), так и при увеличении числа часов на старые (например на церковную историю)[260]. Не всегда учебные планы даже высшей школы должны следовать за развитием науки.

В рекомендациях по конкретным наукам преосвященные отчасти повторяли положения 1808–1814 гг., которые так и не были реализованы, отчасти их корректировали, с учетом произошедших изменений и замеченных недостатков в академическом преподавании.

Изучение Священного Писания, как и прежде, ставилось во главу угла, но предлагалось преподавать его на протяжении всех четырех лет академического обучения, обращая при этом внимание на понимание текста и библейское богословие, а не на мелкие подробности, исторические и бытовые[261]. В догматическом богословии святитель Филарет считал наиболее важным усиление положительного изложения православного догматического учения, обличение же лжеучений должно получить практическую постановку: не только «строго обличать лживость» иных учений, но предлагать «правила» ведения миссионерских бесед с иноверцами. Митрополит Григорий и архиепископ Ф. предлагали особое внимание при этом уделять «лжеучению наших раскольников»[262]. Все отмечали недостаток нравственного и пастырского богословия – отвлеченность и теоретичность. Учебные программы не содержали главного: проявления добродетели христианина и пастыря «в разных обстоятельствах жизни», указаний практических решений ситуаций, «которые могут смущать христиан и затруднять пастырей». Архиереи предлагали ввести в учебные планы педагогику, но в качестве раздела нравственного и пастырского богословия[263]. Более церковно-практический характер предлагали дать законоведению[264]. Все отвечающие архиереи считали необходимым усилить преподавание церковной истории, и непременно по «истинным источникам»[265].

Значительное внимание оба митрополита уделили постановке общеобразовательных наук в академиях. В философии и словесности предлагалось провести определенное изменение состава учебных программ. В преподавании гражданской истории главное внимание было обращено на основные идеи и методы[266].

Замечания о характере преподавания в академиях не несли ничего принципиально нового по сравнению с документами 1808–1814 гг. Но реальность отрезвляла и показывала невыполненность положений Устава 1814 г.: вновь надо было говорить о вреде буквального изучения предметов, необходимости полагаться не на память студентов и количество заученного, а на разумение и творческое саморазвитие.

Наиболее важны предложения архиереев по развитию «богословской учености». Митрополит Григорий предлагал два этапа: 1) иметь в корпорациях специалистов по разным областям богословия, способных научно их разрабатывать и руководить студентами в занятиях этими науками, 2) сосредотачивать внимание студентов на определенной области богословского знания путем «специализации» их самостоятельных практических занятий. По одному-двум избранным предметам они должны выполнять упражнения и писать сочинения, причем срок написания этих сочинений надо увеличить и темы давать в большом числе, как для курсовых сочинений. Однако святитель Филарет был менее склонен менять систему: специальные занятия избранными науками можно дозволять лишь избранным, под строгим контролем, иначе это грозит упадком знания. Святитель Филарет настаивал на специализации не студентов, а членов академических и семинарских корпораций в преподаваемых науках. Но для научного развития богословия необходимо образование «ученых мужей» также из академических наставников, но с особой предназначенностью. Преосвященные сходились на одном: «сословие ученых мужей составить из монашествующих», но для этого нужна особая система формирования действительно ученого монашества, а не кадров для архиерейства[267].

Точку зрения, выраженную в записках 1857–1858 гг., митрополиты Филарет и Григорий высказывали неоднократно и в дальнейшем. Святитель Филарет считал, что существенно улучшить деятельность духовных школ могут не кардинальные изменения уставов, а воспитание кадров: «Недостаток не столько в Уставе училищ, сколько в исполнителях… нужнее поощрять и наставлять людей, нежели переписывать уставы.»[268] То, что рекомендации Устава 1814 г. остаются актуальными, показывает его недовыполненность, «неисчерпанность». Святитель Филарет находил, что достаточно усилить власть преосвященных на духовно-учебные заведения и уничтожить нововведения графа Пратасова, исказившие Устав 1814 г., а это не требует глобальной реформы. Митрополит Григорий, хотя и не возражал против предстоящей реформы, находил достаточным, кроме усиления власти преосвященных и уничтожений пратасовских изменений, возвратить уставное значение академическим органам – Конференциям и окружным Внешним правлениям, даже расширить права Конференций в учебных вопросах