Высокий глерд - [2]

— Деревенские старосты?

Я кивнул.

— Да. Они. Бывают еще глупее. Народ не любит, когда правители умнее. Но дело в том, что у нас нет ни баронов, ни герцогов… вообще все благородное сословие мы с удовольствием перебили и запретили о нем даже упоминать. Теперь понятно, что будет, если объявитесь, как королева?

Она сникла, но когда сделала пару глотков из чашки, на глазах приободрилась, огонек в глазах стал ярче, проговорила с некоторым усилием:

— И все равно ты все врешь.

Я покачал головой.

— Можете не верить, но… кстати, ваше величество, может быть, присядете? А то, когда стоим, как будто мы ровня… А кофе пьют стоя только кони.

Последние мои слова тут же заставили ее повести взглядом по гостиной в поисках куда сесть, я учтивым жестом указал на диван, роскошнейший, недавно купил за огромные бабки, чтобы кайфовать, когда смотрю матчи.

Она покачала головой, я запоздало сообразил, что вообще-то предлагаю почти неприличное, ибо диван — это диван, кто-то может сесть рядом, а когда женщина садится на диван, даже в своем доме, она как бы молча предлагает…

В общем, напомнил я себе, вся разница старого и нового времени только в небезопасном сексе, отсюда и все отличия в нравах и поведении, то есть строгость тех времен и полная свобода нынешних.

У меня в доме нет дронов и даже кухонного андроида, потому хоть и лень поднимать жопу, но встаю с дивана и собственноручно вытаскиваю из холодильника пиво, после чего с огромным вздохом облегчения — все-таки поработал! — плюхаюсь обратно на диван и с треском срываю с запотевшей баночки колпачок.

Сориентировавшись, она осторожно шагнула к креслу, что в двух шагах от дивана, опустилась со всем королевским величием, быстро приходит в себя, стерва.

Сиденье, полагаю, одобрила, с подобием улыбки, хоть и весьма напряженной, погладила свободной рукой бархатистые поручни.

— У тебя королевские покои, — сообщила она. — Ты король?..

— Смотря чего, — буркнул я. — Так чё делать будем?.. Нет, молчите, ваше величество. С тем же успехом могу спросить и кресло, в котором сидите.

Она поставила чашку на стол и ответила холодно:

— Как проник в наш мир, так и верни. Я, может быть, даже не стану казнить тебя.

— Вот как? — изумился я. — Какая щедрость!

Она поморщилась.

— Что, этого мало?.. Хорошо, могу даже наградить. Я щедрая к тем, кто служит верно.

Я сказал зло:

— Как?.. Я что, по своей воле там оказался? И сразу с радостной песней пошел ломать камень под плетью надсмотрщика?.. Ваш сумасшедший Рундельштотт еще в тот раз сумел пробить пространственно-временной портал!.. Меня вдернуло в ваш мир так, что хрюкнуть не хрюкнул. Рундельштотт до сих пор не сообразил, что у него все получилось еще тогда!.. Хотя и не совсем так, как задумывалось, но в науке такое постоянно…

Ее лицо чуть потемнело.

— Значит, Рундельштотт… Ладно, верни меня, королевство в опасности.

— Как? — повторил я. — Не могу.

Она подумала, поинтересовалась:

— А если прикажу?

Я искривил рожу.

— Я не ваш подданный, ваше величество. Теперь это понимаете. Или не врубаетесь ввиду своего… гм… королевского величия?

Она кивнула.

— Понимаю. Тогда… если заплачу?

Я окинул взглядом россыпи бриллиантов и прочих драгоценных камней на ее одежде. Она проследила за моим взглядом, закусила губу, поняла.

— Хорошо, — сказала она, — могу дать в управление целое имение. На хороших землях.

— Не пойдет, — ответил я.

— С замком, — произнесла она, глядя мне в глаза, — гарнизоном.

Я молча помотал головой, взгляд мой прикипел к экрану, где все еще отсчитываются минуты и секунды до начала матча. Когда меня вдернуло в портал, было 4 минуты и 27 секунд, а сейчас 3 минуты и 24 секунды. А если учесть, что уже с минуту здесь, то…

То что же, мелькнула ошалелая мысль, я вернулся в ту же самую секунду?

Она произнесла с поистине королевским величием:

— Я тебя осыплю золотом! Но мне нужно вернуться. Повторяю, королевство в опасности.

Я протянул руку.

— Давайте монеты.

Она смерила меня надменным взглядом.

— Здесь у меня нет.

— Но мы здесь, — отрезал я. — Ваше величество, вы в моем королевстве!.. И теперь я вас пошлю в каменоломню. Нет, это далеко, пока отправлю посуду мыть, а потом…

Она прошипела зло:

— Я лучше умру!

— Чем что? — спросил я.

— Чем буду посуду мыть!

— А-а-а, — сказал я обрадованно, — тогда ладно. Вы как хотите умереть: красиво или героически?

Она посмотрела злобно.

— А есть разница?

— Еще бы, — сказал я. — Героически — это понятно, нужно всего лишь броситься на, желательно с самоотверженным криком, а красиво — это лучше жалобной и с распущенными волосами и в растерзанном насильником платье…

Она содрогнулась.

— Нет! Красиво не хочу. Хотя пока что и героически не хочу. Не имею права.

— А что хотите?

— Тебя удушить, — выпалила она. — Как же я тебя, мерзавец, ненавижу!

— Тогда чего было за меня хвататься? — спросил я. — Может быть, вы тайно в меня влюбились? Подсознательно, еще не понимая? Женщины же дуры, а вы хоть и не женщина точно, это же за милю видно, но вдруг что-то в вас осталось женского?

Она отрезала жестко:

— Нет! Я — королева. Ты не понимаешь. Я королева.

— Настоящая, — согласился я. — Всегда настороже, реагируете быстро и верно. Только вы одна поняли, что я задумал! И даже почти остановили. Это почти комплимент, вот уж не думал, что скажу.