Высочайшее отречение - [7]

— Ничего, привыкнешь — понравится, — сказал Рэнс. — Так и быть, пришлю тебе с Педро еще виски. Вот увидишь, я сделаю из тебя первоклассного ковбоя.

— Из меня? — воскликнул Курчавый. — Бедные будут те коровы, что попадут под мою опеку. Лучше пусть друг за дружкой гоняются. Так не забудьте про мой «ночной колпак», босс.

Прежде чем вернуться в дом, Рэнс зашел в лавку. Сэм Ревел с сожалением снимал свои ботинки, готовясь ко сну.

— Едет кто-нибудь из ребят завтра утром в Сан-Габриэль? — спросил Рэнс.

— Верзила Коллинз, — кратко ответил Сэм. — Почту везет.

— Скажи ему, чтобы захватил с собой бродягу и держал его там, пока я не приеду.

Через день, когда Рэнс Трусдэл спешился в лагере Сан-Габриэль, он увидел Курчавого, который сидел на своих одеялах и виртуозно ругался. Ковбои не обращали на него ни малейшего внимания. Он был с головы до ног покрыт пылью и грязью. Видно было, что одежда его сдает последние позиции в борьбе за сохранение приличий. Рэнс подошел к старшему лагеря, Рэббу Пижону, и заговорил с ним.

— Сидит как сыч, — сказал Рэбб. — Работать не хочет. Сроду не видел такого нелюдя. Я не знал, что ты хочешь сделать с ним, Рэнс, и потому решил, пускай себе сидит. Ему это вроде нравится. Ребята уже раз десять приговорили его к смерти, но я сказал им, что ты, видать, приберегаешь его для какой-нибудь особой пытки.

Рэнс снял куртку:

— Нелегкая, видно, предстоит мне работа, Рэбб, но выполнить ее придется. Я должен сделать человека из этого отброса. Для того я и приехал в лагерь. — Он подошел к Курчавому.

— Братишка, — сказал он, — тебе не кажется, что если бы ты как следует вымылся, то меньше отравлял бы атмосферу, находясь в кругу себе подобных?

— Отвали, фермер, — саркастически ответил Курчавый, — Вилли пошлет за своей нянечкой, если захочет принять ванну.

Charco, или водоем, в котором поили скот, находился на расстоянии двенадцати ярдов. Рэнс схватил Курчавого за шиворот и поволок его к воде, как мешок с картошкой. Затем с силой и меткостью метателя молота он зашвырнул этого недостойного отпрыска цивилизации далеко в воду.

Курчавый вылез на берег, отфыркиваясь, как дельфин.

Рэнс протянул ему кусок мыла и полотенце из грубого полотна.

— Отправляйся на другой конец водоема и пусти все это в дело. Рэбб даст тебе в фургоне сухую одежду.

Бродяга повиновался без возражений. К ужину он вернулся в лагерь. Он был почти неузнаваем в новой синей рубашке и коричневых парусиновых брюках. Рэнс краем глаза наблюдал за ним.

— Господи, только бы он не оказался трусом, — говорил он себе. — Неужто он трус?

Его сомнения вскоре рассеялись. Курчавый подошел прямо к нему. Его бледно-голубые глаза гневно сверкали.

— Ну вот, я уже чистый, — сказал он, — так что теперь и поговорить можно. У вас тут, вижу, пир горой. Вы, бандюги, думаете, что можно измываться над человеком, раз ему некуда уйти? Ладно. Ну а это как вам покажется?

И Курчавый влепил Рэнсу оглушительную затрещину. Отметина от его пальцев красным пятном осталась на левой скуле.

Рэнс счастливо улыбнулся.

Ковбои и по сей день еще рассказывают о потасовке, которая за этим последовала.

Где-то среди своих беспокойных скитаний по городам Курчавый овладел искусством самозащиты. Фермер же был вооружен лишь могучей силой, цветущим здоровьем и выносливостью, которые обычно являются следствием правильного образа жизни. Так что шансы почти уравнивались. Формальных раундов не было. Наконец здоровая печень победила. Курчавый в последний раз был сбит с ног неуклюжим, но мощным ударом скотовода, да так и остался лежать на траве, глядя в небо непримиримым глазом.

Рэнсом подошел к бочке с водой и, вынув затычку, подставил под струю залитую кровью скулу.

На лице его сияла довольная улыбка.

Много пользы могли бы извлечь педагоги и моралисты, если бы они ознакомились с воспитательным курсом, который прошел Рэнсом со своим подопечным за тот месяц, что он пробыл в лагере Сан-Габриэль.

У скотовода не было никаких особых теорий. Весь его педагогический багаж состоял из умения объезжать лошадей и веры в породу.

Ковбои видели, что их хозяин стремится сделать человека из этого диковинного млекопитающего, которого он поселил среди них, и молчаливо согласились составить штат ассистентов. Но у них была своя система воспитания.

Первый курс Курчавый усвоил довольно быстро. В самое короткое время он свел дружбу с мылом и полотенцем. Больше всего радовало Рэнсома, что его «питомец» с каждым разом поднимается на ступеньку выше. Правда, расстояние между ступеньками иногда бывало значительным.

Однажды он нашел в палатке с провизией кварту виски, которую свято берегли на случай укусов гремучей змеи, и шестнадцать часов провалялся на траве мертвецки пьяный. Но как только он смог встать на ноги, первым его побуждением было схватить мыло и полотенце и направиться к водоему. А в другой раз, когда с фермы прислали угощение — корзину свежих помидоров и зеленого лука, он слопал все еще до того, как ковбои вернулись в лагерь ужинать.

Парни придумали для него казнь на свой манер. В течение трех дней они не заговаривали с ним и лишь отвечали на его вопросы. При этом они обходились с ним с преувеличенной вежливостью. Друг друга они разыгрывали, вышучивали, высмеивали; дружески, но довольно чувствительно дубасили, беззлобно ругали и проклинали. Но с Курчавым они были неизменно вежливы. Он все это видел и был глубоко уязвлен, на что и надеялся Рэнсом.