Выродок - [15]

Ну что ж, придётся стучать. Хорошо, что его согласился проводить этот дядька. Значит, самому Францу стучать в ворота не придётся. Конечно, его всё равно посадят в чулан за побег, но, может быть, хоть получится избежать колотушек.

Вскоре появился хозяин дома. Он нёс большую железную кружку, из которой шёл ароматный пар, а позади него семенила маленькая полная старушка с большим шерстяным шарфом, намотанным вокруг талии. У старушки в руках была тарелка, на которой лежал большой бутерброд с венской колбасой.

- Жена моя, Сусанна, радикулит у неё, - представил старушку хозяин, - а я Давид. Давид Руссо. Давай, подкрепись, да пойдём. На кухню не веду тебя, у нас там Кора спит, а ей вставать завтра рано.

Франц взял кружку двумя руками, а тарелку старушка поставила перед ним на трюмо. Напиток в кружке был удивительный - странного коричневого цвета, непрозрачный и очень горячий.

- Ну что смотришь? Пей. Ты что, никогда не пробовал какао? - спросил Давид.

- Пробовал, - пробормотал Франц. Между прочим, это была чистая правда. Раньше, до войны на праздники в приюте действительно давали какао. Только вкус, цвет и аромат у того напитка были совсем другими. Франц отхлебнул один глоток и зажмурился от удовольствия.

- Что же ты так поздно гуляешь, - продолжал расспросы хозяин, - что, сестра Лаура уже не сидит, как злой Цербер, у парадных дверей?

- Не сидит, - ответил Франц с полным ртом. По правде сказать, он не знал никакой сестры Лауры, но решил не посвящать в этот факт хозяев. Мало ли, вдруг они приняли его за другого мальчика, и именно этому другому мальчику предназначена вся эта вкусная еда. Хозяева смотрели на него по-разному: Сусанна с сочувствием, а Давид с весёлым любопытством.

- Я сам вырос в этом приюте, - вдруг сказал он.

Франц так удивился, что перестал жевать. Как же так - они живут в таком хорошем, богатом доме, пьют какао, которое и на какао-то не похоже, едят венскую колбасу, а хозяин, оказывается, вырос в приюте? Не может быть. Франц решил, что Давид зачем-то врёт ему, втираясь в доверие. А Давид продолжал:

- Тут ведь приют этот при монастыре испокон веков был. Мы с ребятами тоже, вот как ты, за конфетами на кладбище бегали. Определяли по жребию, кто будет сестру Лауру отвлекать - и бегом. Сестра Лаура-то поди уже старушка?

Франц кивнул. Давид глянул на его бледное лицо и спросил:

- А что, товарищи твои испугались погромщиков и убежали? Бросили тебя одного на кладбище?

- У меня нет товарищей, - ответил Франц, облизывая грязные пальцы.

- У... как плохо. С товарищами и веселей, и надёжней. Ты с товарищами дружи. Вот выйдешь из приюта, на кого тебе опереться, кто тебе поможет? Только они. Вместе намного проще в жизни устраиваться. Вы же как братья.

Франц представил себе своих "братьев", и вздрогнул. Нет уж, не надо ему таких товарищей. Давид, заметив, что он всё съел, сказал:

- Ну, пойдём, пожалуй. А ты, Сусанна, ложись, я быстро.

Он поцеловал мимоходом жену, и они снова вышли на улицу.

Небо со стороны кладбища было подсвечено красным.

- Ну вот, - вздохнул Давид, - всегда так. Сначала погром, потом костры жгут.

- А что, они уже делали это? - удивлённо спросил Франц.

- Конечно. Только раньше больше еврейским кладбищам доставалось, а сейчас уж, видно, всё равно - крушат всё подряд. Ты слишком мал, не помнишь. А вот восемь лет назад не только могилы разрушали, но и магазинам досталось. Ну ладно, а вот ты меня просвети, что мы скажем сестре Лауре? Или не Лауре, кто там у вас сейчас вместо Цербера?

- Я не знаю, - пробормотал Франц.

- Ну хорошо, что-нибудь придумаем. Ты, если совсем плохо будет, заходи к нам. Только уговор - больше двух друзей не приводить. Мы, знаешь, тоже небогаты.

- Я не буду приводить друзей, - горячо пообещал Франц.

Давид усмехнулся:

- Ну-ну, зачем же так категорично, одного друга можно привести иногда, самого близкого.

Он подмигнул Францу. Они остановились у приютских ворот. Вышедшей на стук дежурной Давид очень убедительно поведал удивительную историю о том, как его больная жена шла мимо приютского двора с рынка, но на дороге у неё случился жесточайший приступ радикулита. И вот этот благовоспитанный мальчик, Франц, не только помог ей сдвинуться с места, но и довел её домой, помог разобрать покупки и сбегал в аптеку за лекарством.

- Я был занят на службе, - вдохновенно врал Давид уже не только дежурной монашке, но и срочно вызванной сестре Августе, - не смог отвести мальчика в приют раньше.

- Ночевал он тоже у вас? - спросила Августа, сердито зыркнув на посетителя.

- Ночевал? - переспросил Давид с тем же весёлым недоумением, но потом поправился, - да, разумеется, и ночевал у нас. Так, знаете, много работы, возвращаюсь домой совсем вымотанный - война... Надеюсь, его пропажа не доставила сёстрам большого беспокойства? Такой, знаете, воспитанный, мальчик, сразу заметно, как много забот вкладываете вы в своих воспитанников.

- Мы, конечно, волновались, - сдержанно ответила Августа, - хорошо, что в этот раз не стали заявлять в полицию. Мы благодарим, конечно, что вы его привели, но сделать это следовало намного раньше. Этот ребёнок находится на попечении нашего монастыря, мы ответственны за него.