Вырастая из детства - [19]
И как мне делали уколы от столбняка – уже не помню. И что было дальше – тоже не помню. Как меня лечили, как меня бранили – решительно ничего не помню!
И ходила ли я на свою любимую стройку после того, как зажили раны в ногах, – не помню…
Но гордость от того, что я, пятилетняя, по-настоящему строила настоящий дом, не забываема!
Кстати, шрамы от той проволоки видны на моих ногах до сих пор.
…И так потом всю жизнь – я умудряюсь напарываться на всё острое!
Все колючки мира вонзаются в меня…
И порой – прямо в сердце.
АРТИСТКА ПОГОРЕЛОГО ТЕАТРА
Бабушка радуется: наконец-то в магазине появилось молоко! Она заставляет меня пить эту гадость. Кипячёное, тёплое, с липкой пенкой. Брр!… Меня от него мутит.
Но бабушка стоит надо мной и приговаривает: «Пей, пей!»
Я плачу и пью… стакан кажется бездонным… «Допивай до последней капли!» – приказывает бабушка. И я допиваю…
И в ту же секунду меня скрючивает от боли. Я хватаюсь за живот и обмякаю, кулём опускаюсь на корточки, я не могу даже дойти до кровати…
Кажется – меня распиливают пополам… Кажется, я проглотила бритвы, много маленьких бритв… Боль нестерпимая. На лбу выступает испарина… Мне плохо, очень плохо…
– Ты должна пить молоко! – убеждает меня бабушка. – Дети обязательно должны пить молоко! Просто ты давно его не пила, и твой организм отвык от молока. Пей побольше – и всё наладится.
Она не верит, что мне от него плохо. Она думает, я разыгрываю эту комедию. Она думает, мне скоро надоест её разыгрывать. Бабушка как будто забыла, что я и раньше не могла его пить.
И вот она опять ставит передо мной стакан ненавистной белой жидкости, и я подношу его ко рту, как стакан яда…
Бабушка говорит обо мне: «Артистка погорелого театра!»
ТО, ЧЕГО НЕ ЖДЁШЬ…
Середина лета. Я лежу после обеда на своей кроватке, стоящей вдоль окна.
Бабушка велела мне спать.
Тихий, солнечный день… В открытую форточку веет приятный ветерок…
Слышно тихое шарканье мастерка по стене дома – идёт ремонт, наш дом штукатурят к зиме. Тётя-штукатур стоит на длинной стремянке. На перекладине у её ног стоит большое ведро с белой замазкой, тётя штукатурит стену недалеко от моего окна. И я сладко засыпаю под это уютное шарканье…
ЗВОН!!! ГРОХОТ!!! ЧТО-ТО ТЯЖЁЛОЕ ВАЛИТСЯ НА МЕНЯ… ЧТО-ТО СО ЗВОНОМ СЫПЛЕТСЯ…
…Я вскакиваю с постели, не успев проснуться. Осознаю себя посреди комнаты. Стою, пронзённая ужасом, точно иглой, и пронзительно кричу… Крик разрывает мне горло и все мои внутренности…
Как в страшном кино: вижу разбитое окно… вижу конец стремянки, дико торчащий прямо в окно… вижу свою кровать, засыпанную осколками оконного стекла… в кровати барахтается толстая тётка в комбинезоне, заляпанном извёсткой…
Тётка неуклюже и тяжело встаёт с моей кровати и, что-то бормоча, направляется ко мне… я чуть не теряю сознание от ужаса…
В эту минуту в комнату вбегает бабушка. «ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?!! – кричит она страшным голосом. – ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?!!»
И тут крик мой точно выключили. Я пытаюсь что-то сказать бабушке – и не могу. Открываю рот, шевелю губами… А ГОЛОСА – НЕТ.
Я молчала долго. Может, неделю. Может, две. Не помню…
Но помню свою внутреннюю оцепенелость. Свой панический страх: что вот, открою сейчас рот – А ГОЛОСА НЕТ!
Помню чувство вины. Мне так жалко было маму и бабушку! Они всё время плакали из-за меня, из-за того, что я разучилась говорить. Они просили меня сказать хотя бы словечко – но я молчала.
Бабушка причитала:
– А ведь ещё зимой, на ёлке в детсаду, наша девочка так прекрасно читала стихи! Люди говорили: будет артисткой. И надо ж такому несчастью случиться!…
Бабушка проклинает тётку-штукатура, которая так неудачно поставила свою стремянку, прямо над моим окном, а стремянка взяла и поехала… – и разбила окно – и тётка с горой осколков ввалилась в окно – и прямо на меня…
– Господи, это ж надо было такому случиться! – плачет мама и пьёт валерьянку.
На меня приходит посмотреть соседка тётя Валя, качает головой, вздыхает, пытается утешить маму и бабушку, говорит:
– Не переживайте так сильно, не заостряйте на этом внимания, она успокоится – и заговорит…
Тётя Валя оказалась права. Через какое-то время, мало-помалу, я опять стала говорить.
Но говорить было трудно, я то и дело запиналась, порой, не договорив фразу, бросала её посередине… Так меня это утомляло. Как таскание кирпичей на стройке.
А главное – во мне засел СТРАХ. И я никак не могла от него избавиться. Я не знала, как мне от него избавиться. Как будто во мне поселился кто-то посторонний, кого я никак не могла выгнать, с кем не могла справиться. И теперь он, а не я, был хозяином моего голоса.
Порой страх сжимал моё горло так сильно, что я не могла выдавить из себя ни слова. Хотела – но не могла.
КАК Я ХОДИЛА ЗА МОЛОКОМ
Бабушка хочет помочь мне победить страх речи. Для этого она стала посылать меня в магазин. Мне пять лет, и я хожу самостоятельно в магазин за два квартала.
Хорошо, когда бабушка даёт деньги без сдачи и просит купить что-то одно. Тогда в магазине можно почти ничего не говорить. Когда протягиваешь кассирше деньги без сдачи, то говоришь: «На все». А если молчишь, то она и без слов понимает, что чек нужно пробить «на все». И получаешь чек. А потом идёшь в хлебный отдел – и покупаешь свой кирпичик серого хлеба. Ничего, кроме этих кирпичиков, в хлебном отделе нет. Так что уточнять совершенно нечего.
Первая книга трилогии «Побережье памяти». Москва, конец шестидесятых – начало семидесятых годов. Молодая девушка из провинции оказывается в столице. Книга о том, как не потеряться в толпе, как найти себя в этой жизни. И вместе с тем – об удивительных людях, помогающих определить свою судьбу, о великой силе поэзии, дружбы и любви.
Отрочество. И снова предельная искренность, обнажённость души. Ценность и неповторимость каждой жизни. Мы часто за повседневными заботами забываем, что ребёнок – не только объект для проверки уроков и ежедневной порции нравоучений. Чтобы об этом задуматься, очень полезно прочитать эту книгу.Воспоминания подобраны таким образом, что они выходят за рамки одной судьбы, одной семьи и дают нам характерные приметы жизни в нашей стране в 60-е годы. Те, кому за 50, могут вспомнить это время и узнать здесь свою жизнь, свои переживания и вопросы, на которые в то время невозможно было найти ответы.
Третья книга трилогии «Побережье памяти». Рассказ о рождении сына, о радостях материнства. О друзьях, поддерживающих героиню в жизненных испытаниях. О творчестве, которое наполняет жизнь смыслом. О том, как непросто оставаться собой в мире соблазнов и искушений. Книга о вере и любви.На страницах романа читатель встретит замечательных людей: Юрия Никулина и Евгения Долматовского, отца Александра Меня и отца Дмитрия Дудко, Ролана Быкова и многих других… Как и два предыдущих романа трилогии, так и третья книга являются сплавом прозы и поэзии, лирики и драматизма.
Страшная болезнь – дифтерия… Тяжело больны взрослый сын и маленькая дочь. Как выдержать посланное тебе и твоей семье испытание, не впадая в отчаяние и безнадёжность? Как научиться замечать тех, кто рядом и кому ещё хуже, чем тебе? С множеством подобных проблем сталкиваются герои этой книги, написанной на пределе искренности, но вместе с тем красочно, живо и поэтично. Это книга о том внутреннем свете любви, ни одна искорка которого не пропадает напрасно.
Вторая книга трилогии «Побережье памяти». Волнующий рассказ о людях семидесятых годов 20 века – о ярких представителях так называемой «потаённой культуры». Художник Валерий Каптерев и поэт Людмила Окназова, биофизик Александр Пресман и священник Александр Мень, и многие, многие другие живут на этих страницах… При этом книга глубоко личная: это рассказ о встрече с Отцом небесным и с отцом земным.
Эта необычная по жанру книга, посвящённая психологическим проблемам семьи, читается как увлекательная повесть. На реальном житейском материале здесь рассматриваются отношения между детьми и родителями. Особенное внимание уделено сложностям воспитания детей с большой разницей в возрасте. Читатель найдёт здесь множество ситуаций из современной жизни, осмысление которых помогает творческому человеку ориентироваться в лабиринте семейной педагогики.Мария Романушко – автор нескольких стихотворных книг, а также повестей и рассказов, посвящённых детству и творчеству (“Наши зимы и лета, вёсны и осени”, “Побережье памяти”, “Не прощаюсь с тобой”, “Карантин” и пр.).
«Пазл Горенштейна», который собрал для нас Юрий Векслер, отвечает на многие вопросы о «Достоевском XX века» и оставляет мучительное желание читать Горенштейна и о Горенштейне еще. В этой книге впервые в России публикуются документы, связанные с творческими отношениями Горенштейна и Андрея Тарковского, полемика с Григорием Померанцем и несколько эссе, статьи Ефима Эткинда и других авторов, интервью Джону Глэду, Виктору Ерофееву и т.д. Кроме того, в книгу включены воспоминания самого Фридриха Горенштейна, а также мемуары Андрея Кончаловского, Марка Розовского, Паолы Волковой и многих других.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Имя полковника Романа Романовича фон Раупаха (1870–1943), совершенно неизвестно широким кругам российских читателей и мало что скажет большинству историков-специалистов. Тем не менее, этому человеку, сыгравшему ключевую роль в организации побега генерала Лавра Корнилова из Быховской тюрьмы в ноябре 1917 г., Россия обязана возникновением Белого движения и всем последующим событиям своей непростой истории. Книга содержит во многом необычный и самостоятельный взгляд автора на Россию, а также анализ причин, которые привели ее к революционным изменениям в начале XX столетия. «Лик умирающего» — не просто мемуары о жизни и деятельности отдельного человека, это попытка проанализировать свою судьбу в контексте пережитых событий, понять их истоки, вскрыть первопричины тех социальных болезней, которые зрели в организме русского общества и привели к 1917 году, с последовавшими за ним общественно-политическими явлениями, изменившими почти до неузнаваемости складывавшийся веками образ Российского государства, психологию и менталитет его населения.
Это была сенсационная находка: в конце Второй мировой войны американский военный юрист Бенджамин Ференц обнаружил тщательно заархивированные подробные отчеты об убийствах, совершавшихся специальными командами – айнзацгруппами СС. Обнаруживший документы Бен Ференц стал главным обвинителем в судебном процессе в Нюрнберге, рассмотревшем самые массовые убийства в истории человечества. Представшим перед судом старшим офицерам СС были предъявлены обвинения в систематическом уничтожении более 1 млн человек, главным образом на оккупированной нацистами территории СССР.
Монография посвящена жизни берлинских семей среднего класса в 1933–1945 годы. Насколько семейная жизнь как «последняя крепость» испытала влияние национал-социализма, как нацистский режим стремился унифицировать и консолидировать общество, вторгнуться в самые приватные сферы человеческой жизни, почему современники считали свою жизнь «обычной», — на все эти вопросы автор дает ответы, основываясь прежде всего на первоисточниках: материалах берлинских архивов, воспоминаниях и интервью со старыми берлинцами.
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
О чем рассказал бы вам ветеринарный врач, если бы вы оказались с ним в неформальной обстановке за рюмочкой крепкого не чая? Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, хотите заглянуть за кулисы одной из самых непростых и важных профессий – ветеринарного врача, – эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.