Выпуск 2. Пьесы для небогатых театров - [18]

МУРОМЦЕВ. Ой, простите, не представился. Борис Иванович.

ФАЗАНОВА. Сюда, Борис Иванович.

Муромцев делает пару шагов и спотыкается о выпирающую горбом паркетную дощечку. Падает, сильно ушибая коленку, стонет. Женщины, присев, хлопочут возле него.

ФАЗАНОВА. Дайте, помассирую.

МУРОМЦЕВ. Ничего, ничего, уже легче.

Встает, прихрамывая идет в ванную.

ФАЗАНОВА. Представительный мужчина. Даже неудобно: упал. Как ты считаешь: не обиделся?

НАТАША. Нет, мама, он не обидчивый. Правда.

Из ванной раздается грохот.

Пауза.

Женщины переглядываются. Прихрамывая, выходит Муромцев в крайнем смущении.

МУРОМЦЕВ. Ничего не понимаю. Только подержаться за нее хотел… а она…

ФАЗАНОВА (бледнея). Кто?

МУРОМЦЕВ. Раковина.

Фазанова, всплеснув руками, убегает в ванную. Возвращается удрученная.

ФАЗАНОВА. Вдребезги.

НАТАША. Мама, ничего страшного. Борис Иванович прав.

ФАЗАНОВА. В каком смысле?

НАТАША. Она еле держалась.

ФАЗАНОВА. Да, это правда. В доме мужчин нет, а мы неумехи. Поэтому, как видите, паркет вспучился, карниз висит на соплях, шкаф вон без двух ножек, поднять не можем.

МУРОМЦЕВ. Я помогу поднять.

НАТАША. Не сейчас, после.

МУРОМЦЕВ. Я куплю вам новую раковину.

НАТАША. Вот, мама, сразу видно, что говорит мужчина.

ФАЗАНОВА. Наташа, запомни на всю жизнь: мужчина не говорит. Мужчина делает.

МУРОМЦЕВ. Я сделаю. Я…

ФАЗАНОВА. Садитесь за стол. Я там приберу.

НАТАША. Я помогу.

Выходят из комнаты. Муромцев, оставшись один, разглядывает интерьер. Замечает очень красивую большую вазу для цветов, берет ее в руки, любуется. Незаметно появляется Наташа.

Наблюдает за Муромцевым. Он полностью погрузился в созерцание предмета. Наташа, неслышно ступая, подходит к нему и нежно кладет руку на плечо мужчины. От неожиданности он роняет вазу на стул, пытается в воздухе ее поймать. Напрасно. Ваза разбита. Бросаются одновременно собирать осколки, сильно ударившись при этом лбами.

НАТАША. Ай. (Хватается за глаз.)

ФАЗАНОВА (вбегая). Что еще?

НАТАША. Ничего, мама. Ваза. Пустяки.

ФАЗАНОВА. Моя любимая ваза.

МУРОМЦЕВ. Я только посмотреть, а она…

НАТАША. Посуда бьется к счастью.

ФАЗАНОВА. Посуда — да. Но не фаянсовые вазы. Что у тебя на лбу?

НАТАША. Я об косяк ударилась.

ФАЗАНОВА. Что-то я не припомню, чтобы ты ударялась о косяки. (Подозрительно смотрит на Муромцева.) Вы не подрались?

МУРОМЦЕВ. Я… что вы, нет… Может, мне лучше уйти?

ФАЗАНОВА (смягчаясь). Ну-ну. Не принимайте близко к сердцу. (Дочери.) Держи пятак. Приложи ко лбу. А то синяк будет. Садимся за стол. Посмотрите, как моя Наташенька готовит.

НАТАША. Я курицу в духовку поставила подогреть.

Садятся. Муромцев вскрикивает и привстает. Застыл с раскрытым ртом и выпученными глазами.

ФАЗАНОВА. Что… разбили?

МУРОМЦЕВ (одними губами). Осколок.

ФАЗАНОВА. Где? В груди? В спине? Ой, это вам пулю наверно, не вытащили после перестрелки.

МУРОМЦЕВ. От вазы осколок. Я на него сел. Ой, как глубоко вошел.

ФАЗАНОВА. Дайте, посмотрю. (Пытается выдернуть. Муромцев стонет.) Нет, тут щипцами нужно. Наташа, щипцы.

Наташа приносит плоскогубцы.

ФАЗАНОВА. Борис Иванович, держитесь.

Вытаскивает осколок. Торжественно показывает.

Вот какой. Надо рану йодом смазать.

МУРОМЦЕВ. Не надо, чего там.

ФАЗАНОВА. Наташа, вату и йод. А вы снимайте штаны.

МУРОМЦЕВ. Нет, нет, прошу вас…

ФАЗАНОВА. Снимайте, чего там. Мы уже вроде как свои. (Наташе.) Отвернись, ты у нас еще девушка. (Смазывает рану.) Вы кто по знаку?

МУРОМЦЕВ (морщась от боли). Стрелец.

ФАЗАНОВА. И впрямь стрелец. Настреляли тут… Небось, и дочери моей… сердце прострелили.

НАТАША (смущенно). Мама!

ФАЗАНОВА. Да ладно тебе. Борис Иванович, смотрите, какая курочка… Курочка, ой! Курица! Курица сгорела!

Женщины с воплем несутся на кухню.

Возвращаются удрученные. На сковородке черная как уголь птица.

НАТАША. Ничего, мама. Откроем консервы.

ФАЗАНОВА. Консервами Борис Иванович дома питается. Да, Борис Иванович?

МУРОМЦЕВ. Знаете что, откроем лучше шампанское.

Пытается открыть шампанское. Небольшая заминка, вертит в руках пробку. Не получается. Лезет в карман за носовым платком, и только прикладывает его к бутылке, как пробка выстреливает. Фазанова дико вопит.

ФАЗАНОВА. Глаз! Он выбил мне глаз.

От испуга Муромцев резко вскакивает, коленями поддав стол. Салаты со стола опрокидываются на платье Фазановой.

ФАЗАНОВА. Платье! Мое праздничное платье!

Платье ее представляет собой жалкое зрелище.

МУРОМЦЕВ. Простите, извините, я все-таки лучше пойду.

Встает, нелепо кланяясь, пятится задом и, снова спотыкаясь о паркетину, с грохотом падает на пол, больно ударившись головой.

Наташа суетится возле матери, делая ей холодную примочку на глаз и перевязывая его бинтом. Воспользовавшись заминкой, Муромцев хватается руками за шкаф, у которого отсутствуют передние ножки, и пытается подтянуться. Шкаф угрожающе накренился.

Муромцев пытается отползти, но поздно.

Могучий шкаф накрывает собой незадачливого гостя. Грохот и после него звонкая тишина, как после долгой канонады. Женщины застыли, как мраморные трагические изваяния в Некрополе. Томительная пауза.

ФАЗАНОВА (опомнившись первой, шепотом). Борис… Иванович.

Молчание.

ФАЗАНОВА. Борис Иванович, вы… живы?

Без ответа.

НАТАША (со слезами на глазах