Выполнение замысла - [33]

- А еще? - предлагает.

Напеваю «Ребята с нашего двора»:

…И припомнятся звуки баяна

Из распахнутых в вечер окон,

Копу вспомнишь, соседа-буяна

И распитый в сортире флакон.

Помнишь, пиво носили мы в банке,

Ох, ругался на это весь двор

И смолили тайком мы с Серегой в сарайке,

А потом был с отцом разговор…

Вижу, что песни нравятся всем, только не понимают, что происходит и вопросительно посматривают на главного критика. А Романов не проявляет эмоций.

- Про войну есть у тебя что нибудь? - наконец проявляет он интерес.

Не отвечая напеваю «О той весне»:

Кино идет – воюет взвод.

Далекий год на пленке старой.

Нелегкий путь – еще чуть-чуть,

И догорят войны пожары…

… И все о той весне увидел я во сне.

Пришел рассвет и миру улыбнулся, -

Что вьюга отмела, что верба расцвела

И дедушка с войны домой вернулся!..

- У меня дед был политруком батальона. Погиб в 1942 году под Ржевом. А бабушкина двоюродная сестра не пережила блокаду. О других родственниках, которые жили в Ленинграде до войны ничего не известно, - сообщаю слушателям.

Романов чуть скривился и отвернулся смущенно.

- Спой еще чего нибудь душевное. Не надо о грустном, - попросил Ксенофонтов.

Вспоминаю и пою «Коня» Любэ:

Выйду ночью в поле с конём,

Ночкой тёмной тихо пойдём.

Мы пойдём с конём,

По полю вдвоём,

Мы пойдём с конём по полю вдвоём…

Сделав небольшую, паузу пою свою любимую песню «Рождества»:

Ты знаешь, так хочется жить

Наслаждаться восходом багряным

Жить, чтобы просто любить

Всех кто живёт с тобой рядом…

- Мне нравится, - неожиданно признается Романов.

Все оживляются и начинают меня хвалить, расспрашивать и просить спеть чего нибудь еще. Смущенно улыбаюсь и смотрю на главного в нашей компании. Григорий Васильевич улыбаясь, кивает.

- Жалко, что гитары нет, - сетую.

Решаю немного «потроллить» политика и пою Газманова-Шевчука:

Пушкин, Толстой, Достоевский, Чайковский,

Врубель, Шаляпин, Шагал, Айвазовский,

Нефть и алмазы, золото, газ,

Флот, ВДВ, ВВС и спецназ.

Водка, икра, Эрмитаж и ракеты.

Самые красивые женщины планеты,

Шахматы, опера, лучший балет,

Скажите еще, чего у нас нет?

Варшава и СЭВ, сегодня за нас

Где были бы вы, если б не было нас

Нами выиграна Вторая мировая война,

Вместе - мы самая большая страна.

Я рождён в Советском Союзе,

Вырос я в СССР!

Я рождён в Советском Союзе,

Вырос я в СССР!..

Народ оживился от заводной песни. А Романов добродушно усмехаясь, заявил:

- Ну, наворотил!

Оглядывает всех и распоряжается:

- Давайте собираться. Хватит, отдохнули. Нашему композитору лучшую рыбину. (Кивает на меня, улыбаясь).

- Это мы запросто, - подхватывается Трофимыч, но вожделенно косится на недопитую водку.

Благодушно улыбаясь, Григорий Васильевич кивает:

- Ладно, прими на посошок! А ты, если хочешь, еще тарелку ухи можешь съесть, - обращается ко мне. - Вон сколько осталось! - кивает на котел.

Отказываюсь, чувствуя сытость, хотя мог бы осилить еще, если бы меня поддержали. Наливаю лимонад.

Ксенофонтов кивает мне на грязную посуду. Дедовщина!

- Ополосни, Галька потом вымоет, - советует, возящийся у воды с рыбой Трофимыч. - А котел продрай с песочком.

Игорь приносит оставшуюся посуду, ложки и сам ополаскивает. Другой охранник обходит территорию и убирает мусор. Романов с Ксенофонтовым складывают и переносят имущество в машины.

Вскоре начинаем движение. Романов теперь сидит с Ксенофонтовым. Трофимыча отправили с охранниками вперед.

- Эти песни из будущего? - поворачивается ко мне.

- Раньше музыкой и песнями не увлекался. Слушал, но сам не сочинял и не пел. Порой приходит в голову мелодия, иногда со словами - строчкой или рифмой. Приходится сочинять дальше самому. Некоторые мелодии похожи на те, которые когда-то слышал. Но в идентичности не уверен. Попробовал только недавно писать песни и петь. Людям нравится. Музыканты не морщатся от моего голоса и слуха, - разъясняю, стараясь выражаться обтекаемо.

- А если кто-то из авторов признает песню своей? - интересуется.

-Если я сомневаюсь в своем авторстве музыки или слов, то не заявляю об этом, - убеждаю.

- Надо тебя показать специалистам, - утверждает Григорий Васильевич.

«Алло! Каким специалистам? Мозголомам? Да, пошли вы все!» - паникую мысленно и отшатываюсь от собеседника.

- Специалистам по эстрадной музыке, - успокаивает, понимающе улыбаясь. - Но сначала реши вопрос с переездом, - напоминает.

Стоило автомобилям остановиться во дворе дачи, как Романов сразу пошел в дом. Галина Петровна, встретив Трофимыча не задумываясь, отвесила тому оплеуху и зашипела:

- Все люди, как люди! Один ты умудрился нажраться!

Интонацией она мне напомнила маму, только та руки не распускала. Провинившийся муж (или кем он ей приходиться?) только что-то бубнил, оправдываясь. Охранники переглядываясь, прятали усмешки.

От улова все отказались, зато мне вручили две щуки среднего размера.

На вопрос Ксенофонтова - куда меня везти, пришлось назвать станцию метро Московская. Предполагаю, что рано или поздно придется называть адрес и телефон тети.

Романов взял с меня обещание определиться со школой и сообщить Петру Петровичу. Расстался со мной доброжелательно, несмотря на некоторые острые моменты в нашем прошедшем разговоре. Вероятно, хочет все тщательно обдумать и определиться с дальнейшими действиями. Мое положение, несмотря на некоторые установки и подвижки, остается неопределенным. Надеюсь, что Романов уже не будет сидеть, сложа руки, не препятствуя продвижению к власти будущих могильщиков СССР.