Выдумки чистой воды - [36]

И как ни был бродяга удивлен встречей с феей, — а надо признаться, что подобное с ним случается впервые, — однако он решил не торопиться, а загадал пока что одно желание. Легкое.

— Простите, но я, честное слово, проголодался, — вот что сказал наш скромный, но практичный бродяга.

И не успел он произнести эти слова, как у его ног на белоснежной скатерти появился ужин, достойный сновидения: нектар, амброзия, душистая пыльца в гиперборейской чаше, мед из-за пределов ойкумены и еще… Однако названия прочих изысканных блюд бродяга не знал, а только сожалел о том, что в свои двадцать три он видит все это впервые.

Итак, повторяю, бродяга был сильно, очень сильно голоден, но он не потерял головы, а первым делом пригласил фею разделить с ним ужин. Фея согласилась.

Поначалу бродяга был очень вежлив и весьма ловко ухаживал за дамой, и даже успевал поддерживать легкую непринужденную беседу, но вскоре голод взял свое. Так что когда был выпит последний бокал, то бродяга увидел, что ужин он заканчивает в одиночестве. И даже без скатерти. Бродяга опустил бокал на землю, и бокал тоже исчез. Тогда бродяга подумал, что в следующий раз нужно быть повнимательней, а пока…

Но сон не шел к бродяге. Всю ночь он так и не уснул, вспоминая недавнюю гостью. Фея была красива, умна и доброжелательна. Она с интересом слушала пространные рассуждения о поющих флюгерах и ни разу не обмолвилась о том, что бродяга занимается пустяками. К тому же она благосклонно принимала его шутки и улыбалась, и тогда на щеках у нее появлялись маленькие ямочки… Нет, ямочки появлялись у дочери мельника три недели тому назад, а эта… а это была фея! И если бы он был чуточку воспитанней и не хватал со скатерти обеими руками, а стал бы на одно колено…

Да что теперь! Теперь одно — вперед, в дорогу!

И в первый же день бродяга пришел в селение, где ему заказали сразу четыре флюгера. Бродяга очень сильно старался и сделал таких петушков, которые кричали не только на заре, но еще и после дождя и просто предвещая хорошую погоду. Бродягу сытно накормили и даже дали с собой.

Более того: в тех местах, в которые он тогда зашел, мало кто умел делать флюгеры, и работы у бродяги прибавилось. Он шел уже не так быстро, как в первую половину лета, и вскоре забыл про голод. Но зато свою добрую фею бродяга вспоминал каждый день. Да и не просто вспоминал, а думал, что вот только они встретятся, и он…

Но что будет при встрече, бродяга пока что не знал. Однако ему казалось, что на сей раз он не будет столь невнимателен, а скорей наоборот. И вот однажды вечером, хоть его и приглашали остаться ночевать, бродяга вышел из селения и шел до тех пор, пока совсем не стемнело. Тогда бродяга остановился, развел при дороге костер и принялся ждать.

Фея не появлялась. Нужно было, конечно, позвать ее. Но как? Они ж не договаривались. Так что оставалось только ждать и надеяться на счастливый случай. То есть если фея вдруг случится рядом, завидит костер, а при костре бродягу. Тогда он станет на одно колено и скажет… Потому что фея — самая прекрасная и самая добрая, и еще потому, что она… Но была уже глубокая ночь, и бродягу — а он работал целый день почти без отдыха — бродягу стало клонить ко сну…

И тут ему показалось, что рядом, совсем рядом, у едва теплившегося костра, кто-то сидит. Бродяга оглянулся…

Да, это была фея. На сей раз она была без скатерти, да и бродяга не был голоден.

— Здравствуй, — сказала фея и улыбнулась. А потом спросила: — Ну, как ты поживаешь?

И бродяга ответил, что теперь он поживает хорошо. Потом не удержался и похвалился, что флюгеры у него стали получаться куда красивее и голосистее прежних. Фея слушала его внимательно и согласно кивала. А потом они заговорили просто так, почти ни о чем, о разных мелочах. Спроси их, и они не повторили бы сказанного даже на треть. Но это не важно, потому что, говоря о пустяках, каждый из них чувствовал, что это почему-то важно, очень важно. Но что? Быть может, важен был не столько сам разговор, сколько улыбки, интонации или что-то еще, порой ускользающее при пересказе. Так оно или не так, но разговор этот весьма волновал бродягу и, наверное, поэтому, когда фея вдруг стала серьезной и спросила:

— А каким будет твое второе желание? — то бродяга растерялся. Он замолчал и подумал…

Но сразу вот так вот взять и подумать у него не получилось. Тогда он как следует собрался с мыслями и вспомнил, что у него ведь не было и по сей день нет дома. И что все свое добро он носит на своих же плечах и ничуть не ощущает тяжести, а даже скорее наоборот. И что поэтому никакая уважающая себя девушка, а тем более… Да, никакая уважающая себя девушка и не посмотрит на него.

Тогда бродяга посмотрел на фею, хотел сказать… хотел сказать одно, но от смущения сказал совсем другое:

— Я… нищ, — и замолчал. Для того, чтобы потом триста, а может и четыреста раз вспомнить об этих глупых словах, покраснеть и устыдиться. А устыдившись пока что в первый раз, бродяга вполне справедливо ожидал, что фея тут же исчезнет.

Но нет. Фея улыбнулась, повела рукой… и у ног бродяги оказался маленький, но весьма красивый и еще более тяжелый сундучок. Такой тяжелый, что одному его не унести. Да бродяга и не собирался это делать; он поднял крышку, увидел в сундучке…