Выборы строгого режима: Как российские выборы стали невыборами, и что с этим делать? - [112]

В довершение ко всему новый закон сформулирован так, что он применяется с обратной силой, то есть к событиям, которые произошли до его принятия. Речь идет о сроках установления причастности — когда лицо должно было «прикоснуться» к деятельности экстремистской организации, чтобы быть пораженным в правах. Для «иных причастных» такой срок составляет один год до признания ор — ганизации экстремистской, для учредителей и руководителей — три года. Переводя с юридического на русский, если организацию признали экстремистской в июне 2021 года, гражданин будет признан причастным к ее деятельности, если он принял участие в ее мероприятиях в период с июня 2020 года по июнь 2021-го.

Очевидно, что все январские акции (организатором которых суд признал запрещенные структуры Алексея Навального) попадают в указанный интервал. По сути, граждане лишаются избирательного права за действия, которые в момент их совершения не имели таких правовых последствий. Участник акции в январе 2021 года или, например, жертвователь, отправивший «донат» в октябре 2020 года, не знали и не могли знать, что эти действия приведут к признанию их причастными к экстремизму. Это и есть обратная сила закона, с помощью которой избиркомы и суды одного за другим снимали кандидатов с выборов в Думу в 2021 году.

Но в применении обратной силы есть ограничение, заложенное самим июньским законом и торжественно проигнорированное избиркомами и судами. Дело в том, что закон, позволяющий лишать пассивного избирательного права за причастность к экстремистской организации, вступил в силу 4 июня 2021 года, в день своей публикации, а значит, может применяться только к правоотношениям, возникшим после его вступления в силу. Опять же, переводя с юридического на русский, оба судебных решения — и о признании организации экстремистской, и об установлении причастности лица к ее деятельности — должны вступить в силу после 4 июня. Это ни в коем случае не отменяет общей неконституционности ограничения прав с обратной силой, то есть за действия, которые на момент их совершения не имели таких последствий. Но даже для таких неконституционных ограничений есть порядок их применения.

Вернемся к делу об отмене регистрации Льва Шлосберга на выборах в Госдуму. Ему была вменена «иная причастность» к деятельности экстремистской организации. По мнению истца, а затем и судов трех инстанций, это подтверждается решением Псковского городского суда января 2021 года, тем самым, в котором Шлосберга назвали «фактическим организатором» шествия, даже не попытавшись разобраться в сути произошедшего на акции. Вот только это решение случилось за несколько месяцев до вступления в силу новых поправок в законодательство о выборах, а значит, не могло быть использовано. То же касается и других оппозиционных кандидатов, чью причастность к «экстремистам» установили по январским и февральским решениям судов, которыми будущих кандидатов привлекали к административной ответственности.

В деле Льва Шлосберга есть еще одна существенная деталь: 3 августа он уже был зарегистрирован окружной комиссией кандидатом в Госдуму по одномандатному округу, а 5 августа — Центральной избирательной комиссией в составе федерального списка партии «Яблоко».

По закону, уже состоявшаяся регистрация кандидата может быть отменена судом из-за отсутствия у него пассивного избирательного права только по вновь открывшимся обстоятельствам. Это такие обстоятельства, которые существовали на момент регистрации кандидата, но не были известны избиркому. Это значит, что и судебное решение об установлении причастности, и судебное решение о признании организации экстремистской должны были не только существовать, но и вступить в законную силу не позже 3 августа, даты регистрации Льва Шлосберга кандидатом по одномандатному округу.

Но псковское решение по шествию около «гайд-парка», которое суды использовали как устанавливающее причастность, таковым не является. Другого решения о причастности нет, и установить ее иначе как по иску уполномоченного государственного органа (а не другого кандидата в депутаты) по нормам закона нельзя. А даже если установить невзирая на закон, то оно уже никак не вступит в силу 3 августа — в реальном мире, в отличие от текста закона, время не течет вспять.

Решение о признании организации экстремистской на 3 августа тоже отсутствовало: решение Мосгорсуда по структурам Алексея Навального вступило в силу только 4 августа, уже после регистрации Льва Шлосберга.

В итоге ни одного из двух требуемых по закону решений для признания гражданина лишенным права быть избранным у судов нет. Как ни крути, а пазл, даже такой неконституционный, не складывается. Но, как говорится, если кому-то очень сильно хочется, то и не такое через наши суды проходило[474].

Создание системы специальных деловых обыкновений

Систематическое применение административного ресурса в избирательном процессе привело к формированию устойчивой правоприменительной практики, не основанной на нормативно-правовой базе. И не только на нормативно-правовой базе — на праве в целом. Такая практика, по сути, стала «деловым обыкновением», правилом, не закрепленным в законе, но применяемым повсеместно. Например, отсутствие прямого указания на право наблюдателей и членов комиссии с правом совещательного голоса вести видеосъемку на избирательных участках долгое время трактовалось как прямой запрет. Аналогичным образом обстояли дела с правом общественных контролеров перемещаться по участку, правом знакомиться с документами избирательной комиссии, правом делать замечания и т. д. Отсутствие в законе прямого упоминания этих действий трактовалось негативно. Результатом нарушения всех отсутствующих «запретов» в большинстве случаев становилось удаление контролеров с участков, что само по себе тоже стало обыкновением.