Выборы строгого режима: Как российские выборы стали невыборами, и что с этим делать? - [110]
Или вот пример классической спайки злоупотребления нормотворческим ресурсом в целях произвольного квазинормативного регулирования: в течение 2020 года в избирательное законодательство было внесено несколько поправок, вводящих новые способы голосования (дистанционно, на придомовых территориях, по почте), расширяющих возможности надомного и досрочного голосования, а также допускающих возможность многодневного голосования. Особенностью всех этих поправок является то, что вопросы выбора способов голосования на конкретных выборах и правил проведения такого голосования отданы законом на откуп Центризбиркому (этакая умышленная бланкетная норма). В условиях такой законодательной вольницы ЦИК самостоятельно, своим постановлением решает, какое голосование, как и в какие сроки проводить [465].
Например, в 2020 году ЦИК допустил проведение четырех вариантов досрочного голосования: на участке, на дому, на придомовой территории и на выезде в другой населенный пункт, где нет помещения для голосования. При этом досрочное надомное голосование может проводиться одновременно с любой другой «досрочкой». То есть если раньше присутствие наблюдателей в одно и то же время и на участке, и на выезде было необходимо только в день голосования, то теперь это требуется в течение нескольких дней.
Также постановление снизило защиту от фальсификаций на «досрочке». Бюллетени за каждый день и каждый способ голосования подлежали упаковке в отдельные сейф-пакеты. Если при вскрытии такого пакета при подсчете голосов в нем оказывалось больше бюллетеней, чем было выдано, бюллетени автоматически не признавались недействительными (как, к примеру, в случае с переносными ящиками в обычный день голосования). Тогда проводился контрольный пересчет по спискам избирателей, во время которого члены комиссии имели гораздо больше возможностей что-то «исправить».
Дополнительного внимания заслуживает и такой, казалось бы, простой документ, как рабочий блокнот члена участковой избирательной комиссии. Он принимается каждый раз под каждые конкретные выборы и детально регламентирует буквально каждый вздох на избирательном участке. Будучи по своей сути справочником, составленным в помощь членам комиссии, он зачастую буквально подменяет собой закон на участке, являя «истину в последней инстанции». При этом формально он даже не утверждается постановлением Центризбиркома[466].
Все это явно излишнее и ненужное, этакий правовой мусор, сильно усложняющий жизнь кандидатам, превращающий выборы в набор тупых бюрократических процедур, которые невозможно исполнить в полном объеме, и лишающий их политического конкурентного смысла. Такая избыточная нормативность — безусловный признак права авторитарного государства. Если мы проанализируем практически любой нормативный правовой акт в таком государстве, мы увидим лишь конкретизированные правила поведения, не несущие целевой нагрузки и существующие обычно в форме точных, не допускающих двоякого толкования или диспозитивного применения предписаний [467].
Так из избирательной комиссии ЦИК превратилась в полноценное Министерство по делам выборов. Именно на основе его квазинормативных актов организуется работа всех избирательных комиссий в стране, результаты которой пожинают избиратели, все меньше доверяющие своему государству и его представительным органам.
«Прецедентные» решения судов общей юрисдикции также фактически стали одним из источников правового регулирования избирательного процесса. Не будучи прецедентами в точном значении этого термина, такие решения задают некий общий вектор правоприменения в условиях недостаточной или неоднозначной нормативной базы. В отдельных случаях только благодаря сложившейся судебной практике можно определить степень дозволенного поведения. В то же время дефекты правового регулирования дают судам излишнюю свободу усмотрения, вплоть до принятия в схожих обстоятельствах взаимно противоречащих решений.
Так, например, именно на основе судебных решений формировались многие правила использования в предвыборной агитации объектов интеллектуальной собственности. Избирательные законы содержат лишь запрет на нарушение законодательства об интеллектуальной собственности при проведении предвыборной агитации и санкции за такие нарушения в виде отказа в регистрации, отмены решения о регистрации либо отмены регистрации кандидата или партийного списка[468]. Сам запрет представляет собой отсылку к положениям четвертой части Гражданского кодекса Российской Федерации и не предполагает какой-либо электоральной специфики регулирования интеллектуальной собственности. Однако она возникает уже из самого факта судебных споров об авторских правах в отсутствие претензий со стороны правообладателей [469].
В качестве примера можно привести практику по спорам об использовании в агитации логотипов социальных сетей. Их использование без заключения лицензионного договора с правообладателями на протяжении нескольких лет признавалось нарушением законодательства об интеллектуальной собственности[470], хотя сами сети допускают использование своих логотипов в информационных целях — для обозначения способа связи с лицом
