Выбор сердца - [20]

Митька смирно сидел в новом детском сидении. Он уже привык кататься и не капризничал в машине. Несколько игрушек Дима привязывал к ручкам сиденья, чтобы малышу было чем поиграть. На шею ему он вешал шнурок с пустышкой. А рядом клал бутылочку с соком. Мальчик уже умел самостоятельно пользоваться всем этим.

Он поставил машину чуть в стороне от дома и позвонил матери:

— Мам, я под парадным, вынеси мне бульон, пожалуйста.

— А ты не хочешь к нам подняться?

— Я тороплюсь.

— Ну ладно. Я сейчас оденусь.

Он повернулся к сыну:

— Ну что, Митька? Посидишь в засаде? Очень тебя прошу — ни звука!

Митька улыбнулся ему, показав подрастающие резцы, и заговорил на своем языке. Дима выбрался из машины и, перейдя двор, встал у двери парадного. Спустя несколько минут из подъезда вышла мама в наспех наброшенной куртке и с пакетом в руках.

— Здравствуй, сынок! — поцеловала она его. — На. Горячий. Куда летишь-то?

— В больницу, мама, в больницу. — Он ткнулся губами в щеку матери и, взяв пакет, подтолкнул ее к двери. — Давай иди, а то простудишься.

— Да пойду я. — Мама возмущенно остановилась. — Чего это ты меня толкаешь? Это твоя машина? Ой, кто это в ней?

Мама в тапочках подошла по заснеженному асфальту к автомобилю и заглянула через стекло в салон.

— Боже мой! Какая лапочка! Кто это?

Димка обреченно закатил глаза и вздохнул.

— Что ты сопишь, Дима? — строго спросила мама. — Открой машину. Кто это?

— Ребенок. Ты что не видишь?

— Я вижу. А что делает этот ребенок у тебя в машине? И чей он?

Дима понял, что ему не отвертеться.

— Мой, — признался он. — Мой.

Мама быстро взглянула на сына. Тень сомнения пробежала у нее по лицу. Но она поняла, что он не врет.

— А где его мать?

— В больнице.

— Бульон для нее?

— Для нее. Мама! — нетерпеливо оборвал он так и рвущиеся из нее вопросы. — У меня мало времени. Пробки, больница. А Митьку через два часа кормить надо. Я и так впритык успеваю.

— Чем его кормить?

— Овощным супом. Его надо…

— Ты, видно, решил поучить меня, как варить суп, — одним уголком рта улыбнулась мама. — Давай его сюда. Нечего ребенка по больницам таскать. Я сегодня дома, так что можешь заниматься своими делами.

— Так ты Митя? — подхватила она мальчика на руки. — Какой ты серьезный! Ну давай знакомиться, Митя. А я, значит, твоя бабушка! Бабушка Люда.

И она так свирепо посмотрела на сына, что Димка поежился. Без серьезного разговора теперь не обойтись.

— Он спит после обеда. Часа два. Потом на полдник лучше йогурт или творожок. В общем, что-то молочное. И, мам, раз ты решила меня выручить, то выручай уж до конца. Я тогда после больницы поеду на работу. А вечером вернусь за ним.

— Хорошо, — согласилась мама. — Что из его одежды у тебя есть?

— Немного. Вот. Переодеться. А здесь — подгузники, игрушки и бутылочка.

— Давай. Мы пошли. Ждем тебя к ужину.

Неожиданное участие матери развязало ему руки на весь день. И как ему раньше не пришло в голову попросить своих родных помочь с Митей? Они же с Жанной практически не общаются! Не по нраву им невестка. Так ведь и не выдадут.

Увидев его без сына, Даша в испуге приподнялась на постели:

— Где Митя?

— Что ты так всполошилась? Ложись. — Он сел рядом и взял ее за руку. — С ним все хорошо. Просто не стоит ребенка по больницам таскать, — повторил он слова матери.

— Мария Никифоровна вышла?

— Нет. С твоей Марией Никифоровной — беда. Боюсь, что не скоро она сможет выписаться. У нее не радикулит, а что-то серьезное с почками. В больницу положили. Сказали, как минимум на две недели. Я ее мужу звонил… Но ты не волнуйся, няню уже ищут. Думаю, к твоему выздоровлению найдем кого-то. Это временно никто не хочет, а на постоянную работу желающие есть. Мне позвонят из агентства.

— Через агентство дорого.

— Зато надежнее. У них люди с образованием и анализы сдают регулярно.

Даша опустилась на постель. Ее худенькая шейка в вороте рубашки казалась тонкой и беззащитной.

— Так Митя с Юлей? — уже спокойнее спросила она.

— Нет. С бабушкой.

— С какой бабушкой?

— С моей мамой.

— А разве… твоя мама о нас знает?

— Уже знает.

Повисла пауза. Дима понял, какой вопрос вертелся у нее на языке: знает ли об этом его жена?

— Здесь то, что ты просила, — он показал на пакет, — пижама, полотенце, мыло и шампунь. Здесь — горячий бульон и фрукты.

— Ты меня закормил! — улыбнулась Даша. — Это лишнее. Здесь хорошо готовят.

— Доктор говорит, что у тебя общее истощение организма. Низкий гемоглобин. Тебе надо есть печень, гранаты. Ну и… все остальное. Я завтра тебе привезу.

— Спасибо.

— На здоровье. Ну, я побежал. Мне еще на работу заскочить надо. У мамы выходной только сегодня. Что говорит доктор?

— Швы послезавтра снимут.

— А в целом?

— Нормально.

— У тебя всегда все нормально, — проворчал он. — Ладно, я сам к нему зайду. До завтра!

Он встал и, подумав, наклонился, поцеловал ее в щеку.

— Поправляйся.

Когда Дима вышел, непрошеные слезы потекли по ее исхудалым щекам. Как она любит его! Но разве можно его не любить! Какой он хороший! Она всегда знала, что он — самый лучший. Таких больше нет.

Как Димка и опасался, мама настроилась на долгий разговор. Но, конечно, сначала накормила сына ужином. Митю она поручила мужу, тоже несколько ошарашенному внезапным прибавлением в их семействе, но тем не менее с готовностью выполняющему обязанности дедушки, которые, судя по его понятию, сводились к тому, что внука надо носить по комнате и показывать ему разные предметы.