Выбор Пути - [59]

Гадай, гадай, голубушка.

Потом меня сфотографировали — вместе с командой. Не только корреспондент «Фольксштимме» — газета считала нас своим открытием, — но и другие. Концепция шахмат, как командной игры, потихоньку привлекала внимание. Нет, и прежде у шахматистов нередко был тренер, но вот чтобы и тренер, и специалист по физической подготовке, и психолог — к этому стоит присмотреться. Результаты Chizzick’а должны же иметь объяснение.

Наши утренние разминки привлекают уже не только прохожих — я видел людей с кинокамерами. Пока с любительскими. Но это начало.

Наконец, мы освободились. И завтра — день, свободный от игры. Выходной. Ага, как бы не так. Мы ведь советские люди, комсомольцы, и выходной для нас — повод сделать что-нибудь общественно-полезное.

Ну, а нынешний вечер мы провели в греческом кабачке. Нет, точнее в Griechenbeisl, поскольку так называется заведение. Летом, говорят, здесь столики нужно заказывать предварительно, но сейчас февраль. В феврале не нужно. Диалектика: и у февраля немало хороших сторон.

Посидели. Попили пива (не я, я пил воду), попели «Майн либер Августин» на три голоса, получилось недурно, заслужили аплодисменты. С нами даже фотографироваться просились. Видно, за артистов приняли. Местные, ресторанные артисты, поначалу на нас смотрели с подозрением, но видя, что денег мы не просим, а просто веселимся от души, растаяли, и специально для нас спели «Песню гризеток». А я подпел.

В общем, повеселились. Что и требовалось. Ну, устали мы. Пять дней заграницы, в ожидании провокаций, врастание в язык, дорогу на красный ни-ни, и всё остальное. Нелегко. Но постепенно привыкаем.

В «Сойку» вернулись до полуночи. Обсудили планы на завтра — и разошлись.

Я спать не торопился. Нет смысла ложиться до часу ночи. Прохладный душ, полстакана минералки, Грюндиг, настроенный на «Маяк» — здесь, в Вене, «Маяк» кажется много интереснее, чем дома. Приёмник играет тихонько, едва-едва, потому что заполночь — это свято, и сон остальных постояльцев тоже свят. Я в свежей шёлковой пижаме (Лиса нашла прачечную-автомат неподалеку) сижу у окна и смотрю на Вену. Отсюда, из окна второго этажа, Красная Площадь не видна, но с «Маяком» забыть о себе не дает. Да и не нужно.

Позывные «Маяка» предупреждают: сейчас начнутся сигналы точного времени. Здесь час ночи, в Москве и Чернозёмске — три.

Я очнулся в четыре. По венскому времени. То есть среднеевропейскому. Три часа я проспал? продремал? прогрезил, сидя у окна?

Получается, так.

Встал, размяк затекшие руки, затекшие ноги, затекшего себя.

Что за сны мне в странном сне приснились? Не могу вспомнить. Мелькают обрывки — дымящая Останкинская телебашня, краснозвёздные танки, идущие по Москве, тысячи бродяг под стенами Кремля, и небоскрёбы, небоскрёбы, небоскрёбы…

И ещё запомнилось, как вешали какого-то старичка, а толпа бесновалась от счастья.

Так себе сон.

Навеянный буржуазным окружением.

Ну, хоть никто меня не грыз. И на том спасибо.

И я лег в постель. Досыпать.

Утро прошло в обычном режиме. Никаких «поспать подольше в выходной». Да и не хотелось: семь здесь — это девять дома. Куда уж позже.

В скверике, где мы обычно проводим разминку, стояли телевизионщики. Снимали. Имели право, общественное место. Да мы и не возражали. Более того, мы были только рады: пропаганда здорового образа жизни советских граждан на деньги австрийских налогоплательщиков, что может быть лучше? Тут у них спорт на телевидении в фаворе, показывают много и часто. Вот и нас где-нибудь покажут. Это сейчас, когда турнир только миновал дебют. А дальше… Дальше будет видно. Не хвались, на рать идучи.

Позавтракали — и в Kunsthistorisches Museum. Картинами любоваться. Знаю и вижу — команде изобразительное искусство пока не в радость. Но ничего, привыкнут понемногу. Картины, музыка, архитектура не только самоценны: они стимулируют различные участки мозга. Развивают ассоциативные связи. И тем самым наращивают эффективность мышления. То есть посещение картинной галереи или филармонии — это не блажь, а необходимость, и понимание этой необходимости, учёт этой необходимости и выполнение этой необходимости даёт преимущество в развитии. Правящие классы украшали свои жилища и рабочие места произведениями искусства не из эстетических соображений, а осознавая, что это позитивно сказывается на умственных способностях как их самих, так и их наследников.

Вот такая у меня теория. Её, как и учит марксистско-ленинская философия, я поверяю практикой. То есть самим собой в первую очередь, но теперь подключаю команду. Посмотрю, как и что у них получится.

А пока смотрим голландцев. Здесь их много, и всё лучшие.

Походили, посмотрели. Полтора часа — и довольно. Во всём нужна мера.

Да и график…

Надежда договорилась о встрече с коммунистической молодежью Австрии. Сегодня. В дискуссионном клубе Венского университета.

И мы пошли в дискуссионный клуб. Но прежде пообедали в «Балдуине», поскольку дискуссии на голодный желудок имеют обыкновение обращаться в свару. А зачем нам свара?

Венский университет… Да… Была великая мировая держава, а теперь — маленькая. Нейтральная. А университет остался прежний. Университет великой державы. Только лауреатов Нобелевских премий в области медицины — пятеро, последний, Лоренц, получил её, премию, в прошлом году. А когда последний раз Нобелевскую премию получил выпускник ли, преподаватель ли нашего Черноземского института имени Николая Ниловича Бурденко?