Выбирайтесь! - [7]
Просыпаюсь, а передо мной жена:
— Газета, — говорит, — вокруг шеи обмоталась, чуть ты не задохнулся!
Боюсь газеты! Не читаю…
1926
Перевод С. Радугина.
Ага, будешь?!
— И не пил и много не наедался — только мисочку затирки и съел, — а такое вот приснилось… Как кричал, как стонал во сне, лучше и не вспоминать…
— А что стряслось, Кондрат Иванович?
— Да такое стряслось, такое приключилось, что как вспомню, так и млею… Под сердцем только — дерг-дерг-дерг, в голове туман, и за притолоку, чтобы не упасть, хватаюсь.
Помолился я богу и лег… в кладовке на кожушке… Недолго и ворочался… И вот, пускай бог простит, снится мне, будто я — моя же Мура, будто я, не про вас будь сказано, корова… А моя Мура вроде не Мура, а будто я — Кондрат Стерня… Идет Мура к хлеву, берет веревку, привязывает меня и ведет поить. А оно — январь, холодно — птица падает…
Иду я к колодцу — реву… Замерз, как березовая почка… Реву.
— Не пои меня холодной водой, не то околею…
А она не понимает. Тычет мордой моей в корыто, а там не вода, а лед…
Напился — реву, потому, чувствую, замерз, совсем замерз…
Ведет она меня в хлев, привязала к яслям, кинула сечку, поддала коленом в живот:
— Ешь, черти бы тебя взяли!
А в хлеву ветер аж гудит!.. Как дунет, так словно в тебя какой-то черт сто иголок воткнул… Топчусь я на месте и:
— А та-та-та! А та-та-та!
А потом как зареву:
— Ой, спасите! Ой, кто в бога верует?!
Идет моя Мура в моем кожушке, в валенках и в кроличьей шапке.
— Чего ревешь?
— Да помилуй, — говорю, — разве можно скотину в таком хлеву в такие лютые морозы держать?! Пропаду! Ей-богу, пропаду!
— А я, — говорит, — пропала? Я три года, чтоб тебя волки съели, мучаюсь в этом хлеву! Три года меня трясет, как в лихорадке! Подумаешь, барыня какая!..
И кнутом — хвать!
— Стой, стерва! Замерзла! А, испачкалась… И-и-и… Косолапая.
И по поджилкам кнутом — хвать!
И матюком меня, маткжом… . . . . . . . . . . . . . . . . .
Глядь, а жена уже и доить меня идет. Хочу сказать:
— Палазя! Это я! Что ты делаешь? Что ты делаешь?
А она уже садится…
Только хотела за сосок ухватиться, я и проснулся.
Так поверите, весь мокрый… И дрожу… Перекрестился.
Да вам только и рассказал… . . . . . . . . . . . . . . . . .
Обмажу на зиму хлев, обложу соломой, приделаю двери… А то, будь оно неладно, чуть было не спятил. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ага?!
1924
Перевод Е. Весенина.
"Сельская юстиция"
Авторитет народного суда на селе громаднейший… Обращаются к нему и старые, и малые, и средние… Обращаются так, что эти два человека, которые постоянно в суде сидят, судья и секретарь, плавают в "жалобах", "заявлениях" и "прошениях"…
Бегают их глаза едва ли не по всем статьям уголовного, и семейного, и процессуального кодексов, и судят они ежедневно с утра до вечера, а в перерыв говорят:
— Хотя бы перекусить чего-нибудь, что ли? Пообедаем, вероятно, уже вечером!..
Это советский суд. Заведенный, установленный, законный и действующий на основании революционных кодексов…
Но есть еще в селе "кодексы", существующие до сих пор, хотя начала свои они берут от тех пор, когда был разодран от мотни до горла святой благоверный и великий князь Игорь.
Одним словом, "кодексы" эти очень давние, но их еще в селах придерживаются, и хоть не большую, но некоторую роль в сельской юстиции эти "кодексы" играют.
Главнейшим параграфом "семейного права" являются дела "гречишные"… Дела о том, что называется "скакать в гречку". Литературно этого понимать не следует… Это вовсе не значит, что идет-идет человек, увидит гречиху, разгонится и — прыг!..
Это совершенно не то.
Гречка в данном случае — символ…
Вот, к примеру, что значит гречка:
— Поведу это коней в ночное!..
— А может, дома останешься?
— Нет, поведу — нужно, чтобы напаслись!
— Ой, Иван!.. Хватит тебе этих коней водить! "Кобылу" пасешь, трясця [1] тебе и твоей кобыле!
— Ну-у… Пошла-поехала!..
Вот здесь уже пахнет "гречкой"… Тут уже заинтересованная половина тенью за Иваном крадется, так как учуяла, что кони пасутся в лесу, а Иван в "гречке"…
Изловить, разумеется, несложно…
"Гречка" с мужской стороны карается: Ивану "трясця" во все его печенки и разные слова специфического значения… "Гречке" — на ворота деготь и окна вдребезги… Если это не помогает, тогда "волосяной суд". Распускаются у "гречки" волосы, впутывается в те волосы правая рука, и производится вихрь с криком:
— А-а-а-а!
"Гречка" со стороны женской карается смертным боем.
В последнее время это утихает, так как:
— В женотдел пойду, харцызяка ты нерукотворный!..
Главнейшие статьи "уголовного кодекса" суть: конокрадство, копнокрадство, рыбокрадство, овцекрадство, курокрадство, бакалеекрадство, садокрадство и вообще крадство…
_Конокрадство_ карается смертным боем. Характерная особенность этой кары в том, что она налагается коллективом, гуртом, скопом:
— Бей и ты!
— Не хочу!
— Бей, а то и тебе то же самое будет. Отвечать, так всем…
И бей, значит.
Заканчивается кара в большинстве случаев "высшей мерой социальной защиты":
— На свалку!
Помехой этой статье служит милиция: не дает бить…
_Копнокрадство_ (красть копны)…
Обвиняемый стоит:
— Да я!.. Да я!..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Немного природоведения, географии, этнографии и курортологии. Дорожные очерки и "Крымские усмешки".