Выбирая свою историю. «Развилки» на пути России: от рюриковичей до олигархов - [218]

В феврале правительство выступило с меморандумом об экономической политике на 1992 год. Предполагалось уже в марте освободить цены на энергоносители, снизить субсидии предприятиям и ликвидировать бюджетный дефицит. Либерализация цен на энергоносители и исчезновение дешевых правительственных кредитов ставили перед угрозой банкротства большинство промышленных и сельскохозяйственных предприятий.

Эта перспектива привела к изменению расстановки сил в парламенте. Прежнее большинство, сплотившееся ради борьбы за независимость от ретроградного союзного центра, распалось. Новые проблемы провели новые разграничительные линии. Гайдаровскую шокотерапию поддерживали около четверти депутатов съезда, половина выступала решительно против, четверть колебалась.

Борис Ельцин бросил весь свой огромный авторитет на поддержку гайдаровского курса. Конфликт парламента с правительством стал конфликтом с президентом. Против реформ и с резкой критикой политики президента выступил вице-президент Александр Руцкой. Его выступление 8 февраля на заседании Конгресса гражданских и патриотических сил стало сенсацией. Недавний лидер «Коммунистов за демократию» резко критиковал правительство с державно-националистических позиций.

Новая расстановка сил вполне обнаружилась в апреле на VI съезде народных депутатов. Съезд признал «ход экономической реформы неудовлетворительным в области социальной защиты граждан, инвестиционной, промышленной и аграрной политики, комплексности проводимых мероприятий».

В соответствии с буквой советской Конституции 1977 года Советы! были органами неразделимой власти, совмещали законодательные и контрольно-распорядительные полномочия. Система кое-как функционировала только благодаря тому, что власть советов была фикцией, а сами Советы — лишь ширмой для партийного руководства. Съезд решил воплотить букву Конституции в жизнь. Результаты оказались катастрофическими. Первым делом съезд наделил себя правом вносить поправки в Конституцию и принялся перекраивать основной закон из соображений сиюминутной «политической целесообразности».

Благодаря контролю над Центральным банком Верховный совет получал могущественный рычаг воздействия на экономическую политику и уже летом 1992 года сделал ход, едва не сорвавший реформы вовсе и, во всяком случае, сообщивший им затяжной характер.

Предприятия, получив свободу, стали поднимать до небес цены на свою продукцию. Каждое повышение в одной отрасли влекло повышение цен в смежных отраслях, и далее по цепочке то же самое делали поставщики сырья, энергоносителей — возникал порочный круг.

Предприятия утрачивали возможность расплачиваться с поставщиками, платить зарплату работникам и налоги казне.

Формально следовало банкротить нерентабельные предприятия. Но в условиях непрозрачной экономики неплатежеспособными оказывались даже заведомо высокоприбыльные нефтедобывающие предприятия. 28 июля председатель Центрального банка Виктор Геращенко распорядился предоставить дешевые кредиты государственным предприятиям для проведения взаимозачетов, чтобы разрубить узел неплатежей. Масса ничем не обеспеченных денег прилила в хозяйство. Промышленность была спасена от краха, а масса работников от безработицы. Верховный совет предпочел гиперинфляцию социальным осложнениям. Но программа «шокотерапии» была практически сорвана.

Правительство вынуждено было вносить поправки в собственную программу и продолжать реформы в борьбе с Верховным советом. Впрочем, народу от этих борений легче не было — именно тогда родились крылатые слова «шок без терапии».

Центр тяжести реформаторской политики был перенесен на программу приватизации, которая должна была не только обеспечить промышленности «эффективного собственника», но и создать многочисленный «средний класс» акционеров приватизированных предприятий.

Обсуждались несколько вариантов приватизации. Один из них, предложенный еще в программе «500 дней», предполагал преобразование предприятий в акционерные общества и затем продажу акций «эффективным собственникам» после проведения тщательной подготовки и оценки. Однако людей, обладающих капиталами и опытом распоряжения ими, в России просто не было, а на западных инвесторов смотрели косо. Для предпродажной подготовки предприятий не было ни специалистов, ни времени. А на исполнение такой «правильной» приватизации требовалось минимум 15 лет. Правительство же торопилось ввести в законные рамки неудержимо идущий процесс «прихватизации» государственной собственности главным образом директорами казенных предприятий через «дочерние» кооперативы и «аренду с выкупом».

11 июля 1992 г. Верховный совет утвердил законы о приватизации. За основу была взята модель быстрой и бесплатной приватизации. Предприятия преобразовывались в акционерные общества, а граждане получали чеки — ваучеры, служившие средством для покупки акций. Номинал ваучера был назначен в 10 тыс. рублей. Цифра эта не означала ничего, кроме результата деления балансовой стоимости подлежащих приватизации предприятий на число жителей России. Однако с этим номиналом начали связываться преувеличенные ожидания. Главный «приватизатор» Анатолий Чубайс даже неосторожно посулил, что вскоре за ваучер можно будет купить две «Волги».