Вязь - [40]

— Тебе интересно только мое тело? — наконец спросила ведьма, когда пауза слишком затянулась.

— Нет, — так же твердо произнес джинн и отвернулся к окну, тревожно выглянув в глухую синеву позднего вечера. — Но чувств своих я не могу разобрать. На этот вопрос я уже давал ответ — и он не понравился твоей Оксане…

Вот он, ожидаемый укол совести. Шахрур перед ней раскрывал душу, находился в смятении, которое делало его беззащитным. А Верона упивалась только своей силой, своей хитростью, словно самый злой на свете человек, способный отнять конфету у младенца.

— Прости меня, — выдохнула ведьма. Она соскольнула с табурета и уселась на аккуратно скрытый под столом ковер. Верона протянула к Шахруру руки, приглашая его сесть напротив. Ей хотелось, чтобы их взгляды наконец встретились. Несколько мгновений джинн смотрел на нее отстраненно и непонимающе, но не отказал, устроился в конце концов напротив, обнял ее ладони Вероны своими. Сильные плечи опустились под неведомым грузом, а тревожный холод с пальцев ведьмы согнал жар чужого тела. Верона поймала себя на низкой мысли, что именно этот жар окутал ее во сне.

— Твое заклинание пока действует. Я чувствую его в себе, — произнес Шах уже в открытую, вздыхая. — Хочешь — спроси меня еще о чем-то. Вдруг тебе поможет эта правда.

Ведьма смущенно потупила взгляд.

— Все-то ты знаешь… Когда ты освободишься, ты сбежишь от меня? Я не думала, что черные вообще могут любить…

— Если ты спрашиваешь о моем собственном желании — нет, бежать я не хочу. Больше нет… А любить, наверное, все могут, — усмехнулся Шахрур беззлобно и привычным жестом склонил голову на бок. — Но не все верят и не всем хватит на это глубины чувств. Всю свою жизнь я и любовь смертных подвергал большому сомнению. Приходилось, даже испытанию… От раза к разу она больше напоминает либо глупость и слабость, либо ложь. А теперь и мне быть глупцом.

— Все верно, — улыбнулась ведьма, выискивая пальцем дорожки вен на руках Шаха. То и дело она натыкалась на браслет общей клятвы — тонкий шрам. — Любовь — это обещание будущей смерти. Она обязательно убьет тебя, Шахрур. Смертные ее ищут и жаждут от того лишь, что подыхать приятнее в агонии оргазма, а не в пошлой, ущербной муке плоти, прощающейся с духом.

— Ты не оставляешь мне надежды, госпожа, — в голосе Шахрура просквозило смирение висельника, которому уже накинули на шею петлю — настолько сильное и внезапное согласное спокойствие пришло на смену метаниям и тоске. — Жестокие слова для белой ведьмы, и какие честные. Но умереть от оргазма я предпочел бы и без всякой любви, Верона. А вот жить… Кто бы объяснил мне, как с такой правдой жить?

Верона посмотрела на джинна. Лихо имеет только один глаз, поэтому пораженный болью ничего не видит вокруг себя. Но ведьма чувствовала, как слепнет при каждом новом вдохе рядом с Шахруром. И в голове вертелось: «Быть беде».

Глава 8

Что-то изменилось в обыденности. Словно пронизывающий сквознячок зимы проник в еще живую осень и укусил пораженные артритом ноги. Внутри Вероны было неестественно тепло, но снаружи… Снаружи кололся взгляд Оксаны, нестерпимо жгло ее натужное молчание. К концу рабочего дня ведьма начала всерьез переживать, но допытаться до подруги не успела: последняя исчезла, едва часы показали шесть вечера. Оставалось только идти домой.

Выбралась из офиса Верона через десять минут после окончания смены. Попрощалась с коллегами, охранником, остановилась поболтать на выходе со знакомой. Та обыденно рассказывала что-то об удачных покупках по акции, и в этом разговоре мирными водами плескались обманчивые безопасность и простота, о каких Верона за несколько недель успела совсем позабыть. Но даже перебору плюсов новой кофемашины суждено было оборваться на полуслове. Приятельница всмотрелась ведьме за плечо, услышав какой-то оклик, потом одарила ее оценивающим взглядом. По спине проползло ставшее родным жаркое электричество.

— …Верона? Привет! — явно повторил обращения невесть откуда взявшийся Шахрур. Он выглядел немного растерянным, — совсем как обычный человек, с трудом нашедший дорогу в незнакомом районе и мгновение назад еще не уверенный в правильности пути. Ведьма округлила глаза при виде джинна; спина теперь ловила совсем не приятный энергетический поток, а злой, колкий взгляд. Шах после очередного тяжелого и странного вечера не писал и не звонил весь день, не говорил о своих намерениях. А теперь — сияя особенным лоском, возвышался над ведьмой: по-хулигански взъерошенный, ярко надушенный, горчащий новой кожаной курткой. Выглядел так, будто вот-вот достанет еще и ключи от спортивной иномарки и сложит окончательно безумное впечатление о ведьме у всех ее коллег и знакомых.

— Привет, — рассеянно улыбнулась Верона, неловко формируя круг из себя, коллеги и Шаха для удобства. — Ты чего здесь?

— За тобой решил заехать. Меня раньше отпустили. Как раз хватило на дорогу. — Джинн коротким строгим взглядом и словом поприветствовал ведьмину собеседницу. — Не хотел, чтобы ты ехала домой одна. Уже темнеет.

Коллега ехидно улыбнулась и бросила хлесткое: «Ну, я оставлю вас тут…» А ведьма смутилась еще больше и, как только та исчезла из поля видимости, беззлобно зашипела на Шахрура: