Вязь - [28]

Жаркое солнце уже спустя считанные секунды начало жечь кожу точно так же, как любопытство обжигало ум, и Верона несмело шагнула под навес пальм. Свежесть воды манила приблизиться, потрогать, искупаться — и вот уже ведьма пробовала ее стопами. Стоило теплу обнять кожу, как ветер, до сих пор беззаботно шевелящий зелень и поднимающий пески в пустыне, вдруг стал сильнее. Он разом устремился к Вероне, подтолкнул в поясницу. Это ощущение было столь отчетливым, что на миг даже показалось: то не раскаленный воздух, а чьи-то незримые руки уговаривают ведьму не медлить. Но она, оглянувшись через плечо, никого не увидела.

«Терять нечего», — решила Верона, уверенная, что все вокруг — просто очень яркий, осязаемый, чувственный сон. Она смело вошла в воду и с силой оттолкнулась руками. Озеро уже в метре от пологого спуска стало значительно глубже, зато даже на середине ведьма могла достать дно носочками, погрузившись всего лишь до подбородка. Так и не нашлось в самом сердце навеянной Морфеем сказки ничего страшного, и какое-то время Верона посвятила беззаботному, самозабвенному купанию. Ныряла — и видела, как солнце вычурно переплетается с тенями под водой, а поднятый ногами песок опускается на дно искристой вуалью.

Немного утомившись, Верона пробралась вдоль берегов. В одном месте, где почва поднялась над озером крутым высоким склоном, взрезанным извилистыми корнями, ведьма нашла подводный поток — что-то вроде горячего ключа. Там она и устроилась, подставляя уставшую спину и ноги теплым волнам. Воды обволакивали тело, вились вдоль бедер, иной раз будто бы поднимались до плеч — соблазняли вытянуться и раствориться в природной магии. А солнце целовало лицо и едва приподнятую над водой грудь. Даже глаза открывать больше не хотелось. Верона и не открывала, на мгновение крепче сжимаясь всем телом от удовольствия и все глубже окунаясь во внезапную негу. Легко становилось опоясанным обычно от напряжения мышцам, а мысли казались все мягче и проще крутились в голове. Патокой растекалась по телу новое чувство. Но едва ли Верона могла это назвать расслабленностью… Нет, что-то иное, не достигнув крайней точки удовлетворения, вдруг принялось подогревать кровь. Теплые потоки между бедер не в шутку гладили самые нежные места. Или это ей казалось? Нет, точно казалось.

Вода, словно ожив, обрела напор и обняла ведьмины бедра. Призрак тепла требовал: «Раскройся», щекотно толкался в ягодицы, лизал живот и пах. Невозможно было сопротивляться тому, чего нет наяву, — да и не хотелось. Наркотической слабостью по мышцам растеклось возбуждение, чтобы в конце концов вспыхнуть внизу живота и между ног, где колдовское озеро вскипало особенно бурно, целовало и кусало кожу, забиралось под белье.

Верона распахнула веки и сжалась. Испуг пересилил приятное напряжение, заставил скрутиться в угоду страху. Она оглядывалась по сторонам, тонко ощущая чужое присутствие, — так знакомы казались мурашки на руках и спине, что Вероне чудились в тени черные глаза. Но оазис был безлюден, а вода снова невинно обтекала тело, как ей и положено. Выдохнув, ведьма повернулась к озеру, как вдруг — перехватило дыхание.

— Ты ведь говорила, что ты любопытная? — улыбнулся возникший из ниоткуда Шахрур — мокрый, обнаженный, дышащий жаром. Он нависал прямо под Вероной и теперь клонился еще ниже, хватаясь за спутанные пальмовые корни над ее головой. Предчувствие неотвратимой близости пекло губы ведьмы злее пустынного солнца, — но в тот самый миг, когда джинн почти смог прикоснуться, паника заволокла взгляд непроницаемым мраком и лишила рассудка.

Глава 6

Верона проснулась. Грудная клетка так трепыхалась, словно от ночного кошмара ведьма бежала на своих ногах. Ладони неприятно взмокли. Солнце разрезало тьму, пробираясь сквозь шторы, совсем как в кошмаре, но выхватывало лучом знакомые силуэты и подсвечивало родные текстуры. Верона удивленно рассматривала свою обитель с четким ощущением, словно видела ее впервые; никак сознание не хотело переключаться, никак что-то внутри не верило случившемуся расставанию. Ведьма схватилась за голову, стискивая между пальцами растрепанные со сна волосы.

«Ну что это такое, что это… Он совсем с ума сошел… Я же не могла… Я же… Зачем…» — метались, а на деле бежали по кругу, чувства, мысли, распадающиеся в песок времени образы. Зачем Вероне снится жаркий сон? Зачем женщина желает мужчину и может ли сама от себя утаить это желание? Ведьма верила, что нет. А еще — что черные помыслы присущи проказливым демонам.

Утро началось с ритуала очищения. После — диагностики. Верона снова и снова, будто одурманенная, выхаживала по углам комнаты с шепотом и свечой. Та не трещала. Не отвечала ведьме желанного: «Прокляли тебя». Или «заворожили», или «бес попутал». Но пространство оказалось чистым. Значит, вмешательство произошло на высшем уровне.

— Это все ты, да? — Верона напала на Шахрура, когда тот вышел на кухню после утреннего душа, и дерзко пригрозила пальцем. Джинн выгнул брови в непонимании.

— Что — я?

— Сон! Ты призвал этот отвратительный сон! — ведьма сжала кулаки и так пригнулась, словно вот-вот прыгнет на нарушителя спокойствия.