Вячеслав Иванов - [143]
После «Римского дневника» Вяч. Иванов лишь три раза нарушил обет не писать стихов. Последнее стихотворение он начал в феврале 1949 года и завершил за два дня до смерти. Это был сонет памяти Лидии Зиновьевой-Аннибал, включенный Вяч. Ивановым в переработанный им цикл «De profundis amavi»:
Боль от утраты главной любви всей жизни не оставляла поэта до последних дней. Но через преображающее душу страдание и молитву она переплавилась в высокое чувство и стала сопричастной вечности. Встреча разлученных смертью была уже близка.
За два месяца до кончины Вяч. Иванов передал Лидии кольцо, которым когда-то обручился с ее матерью. Кольцо было сделано по заказу в Париже с чеканным золотым «дионисийским» узором из виноградных гроздьев и листьев. Вяч. Иванов завещал дочери никогда не снимать его с пальца, чтобы не потерять. Болел поэт недолго. За восемь дней до смерти у него начался кашель и поднялась температура. Лекарства не помогали. Профессор Анджело Синьорелли, уже много лет лечивший его, предупредил Лидию, Дмитрия и Ольгу, что последний час недалек. Исповедовал и причастил Вяч. Иванова его давний и любимый духовник – отец Иосиф Швейгель из Руссикума, человек простой, но необычайно добрый и духовно высокий.
В жаркий день 16 июля 1949 года Вяч. Иванов тихо отошел. До самой смерти он был в ясном сознании. Рядом с ним постоянно находились три родных человека – дочь, сын и Фламинга. Они поочередно читали вслух Псалтирь на церковнославянском языке, который столько раз отзывался в его поэзии. В комнате Вяч. Иванова, служившей ему одновременно рабочим кабинетом, была отслужена панихида. Через три дня состоялись похороны поэта. Тело его везли на траурной повозке, запряженной лошадьми, а не на машине, как это обычно происходило в те годы. Благородная старомодность проявилась и тут. Она как нельзя лучше пристала человеку Серебряного века.
После короткого прощания в приходе Сан-Саба тело перевезли в церковь преподобного Антония Великого при Руссикуме, где была отслужена торжественная служба по восточному обряду. Наконец, на кладбище Верано, куда привезли гроб, совершилось отпевание. Местом погребения поэта стал общий склеп греческого Колледжио Святого Афанасия Великого неподалеку от древней базилики Сан-Лоренцо. Упокоился он под одной плитой со своим близким другом и первым римским духовником отцом Ефремом де Брюнье. Сын рассказывал об этом месте так: «На могиле лежала большая мраморная плита, на которой была надпись на латыни и по-гречески. Отцу бы это понравилось. В молодости, когда приходилось к слову, он часто повторял: “Как хорошо упокоиться на церковном дворе, как в старину”. И в каком-то смысле так и вышло, потому что его похоронили на огромной эспланаде перед церковью Верано»[535].
В 1988 году прах Вяч. Иванова был перенесен на кладбище Тестаччо и захоронен в могиле Александра Дмитриевича Зиновьева, родного брата Л. Д. Зиновьевой-Аннибал, умершего в Риме в 1931 году. В 1978 году в этом месте упокоилась Ольга Шор, а в 1985-м – дочь поэта Лидия Иванова. Обе они сделали безмерно много для того, чтобы в 1971–1987 годах в Брюсселе на русском языке вышли четыре тома Собрания сочинений Вяч. Иванова с прекрасным предисловием Ольги Шор и комментариями высочайшего уровня. Тома эти еще далеко не охватывают всего наследия поэта. А в СССР возвращение Вяч. Иванова началось в 1978 году, когда издательством «Советский писатель» в малой серии «Библиотеки поэта» вышел томик его стихотворений с предисловием С. С. Аверинцева и примечаниями Р. Е. Помирчего. В условиях советской цензуры они сумели более чем достойно представить творчество Вяч. Иванова.
В 1983 году в Риме состоялась конференция «Вячеслав Иванов и культура его времени». На ней выступил папа Иоанн Павел II. В приветственном слове к участникам конференции, вспомнив излюбленный ивановский образ христианского единства, он сказал: «Возможно ли не испытывать чувство радости, будучи свидетелем ваших исследований творческого наследия писателя, которое представляет собой истинное звено между Востоком и Западом и тем самым явление европейское в глубочайшем значении этого слова, будучи “плодом двух течений христианской традиции, обнимающей две культуры, отличные друг от друга, но и необходимейшим образом друг друга дополняющие”, как я писал о Европе в Апостольском Послании… вспоминая подвиг св. Кирилла и Мефодия. Может ли быть чтолибо более необходимое, более неотложное для Европы, чем сближение между духовным наследием христианского Востока и Западной культуры…
Примиренный с самим собой и со всем творением человек способен восстановить бытийную общность, соборность. Отсюда самое существенное значение диалога культур… В богатой славянской традиции весь народ-богоносец, христофор, ибо он призван воскреснуть во Христе, чтобы быть таинственным образом обоженным…
