— Хочешь, чтобы я возвел тебе храм в этом мире, — я даже не спрашивал, ибо оно и так все было понятно. — Без проблем. И ты закрываешь тот висяк с храмами на Висе.
— Угу.
— И апаешь…
— Вот насчет нее… — перебила меня Ауттэ. — Я хочу назначить Дось главной жри…
— Исключено.
— Но…
— Слушай, я тебе доверяю, но не настолько, чтобы отдавать одну из своих близких в вечное рабство.
— А положение твоего раба…
— Да, я лицемерная сволочь. Это не такое уж открытие.
Богиня тяжело вздохнула и помассировала виски.
«Муньк!» — её грудь, потеряв сдерживающий фактор в виде рук, тут же оказалась на столе.
— Тогда… не знаю…
— Давай разберемся с этим, когда я возведу Собор, хорошо? Вот только это не вся награда, что я хочу.
— И что же?
— Три желания!
— Ты же понимаешь, что я не могу на это согласиться, — она уставилась на меня долгим подозрительным взглядом.
— Поэтому каждое желание будем обговаривать отдельно, — кивнул я.
— Ладно, Бездна с тобой, — обреченно махнула она рукой. — Пусть будут три желания и аннулирование предыдущего договора. В обмен на Великий Собор и Верховную Жрицу к нему… А теперь пора просыпаться.
— Я уже предчувствую, что ничего хорошего меня по пробуждению не жд…
АААААААА! СУКАААА! ЧТО Ж ТАК БОЛЬНООООО?!!
2. Сантина.
Давно меня так не плющило. Очень давно.
Да, за прошедшее время я привык к боли, привык к ранам и хождению по лезвию клинка. Человек — это такая тварь, которая вообще ко всему привыкает. А тут у меня и тело потихоньку укреплялось, и болевой порог увеличивался, и регенерация шустрила, и вообще…
Суууу… — простонал я, растекаясь по полу и глядя в потолок.
Причем «растекался» далеко не в переносном смысле…
Не знаю, что случилось с руками и ногами, но они стали словно желейными. Будто все кости и мышцы размягчились в однородную массу. Что там с туловищем я не знал, а при попытке приподнять голову и осмотреть себя просто отключился от боли. Но успел заметить торчащие из грудины белые ребра.
«Абзац, пиздец и арбузик мутант с крылышками» — первое, что пришло в голову после того, как вернулось сознание. Вместе с болью.
Решив не повторять предыдущей ошибки, лежал не шевелясь. Мысли текли вяло — разум едва-едва переползал с одной на другую под тяжестью огромных валунов тупой ноющей боли во всем теле.
«Ну, меня хотя бы никто не жрет», — попытался найти я светлую сторону в текущем положении.
И в тот же миг, по закону подлости, надо мной склонилась клыкастая рожа.
— Уйди, рожа, я невкусный…
Уж не знаю как, учитывая развороченную на хер грудину, но мне удалось это произнести. Хм… Может быть, там не все так плохо, как показалось? Да и боль поутихла незаметно для сознания…
«Нет, все очень плохо» — раздался голос в голове, вызвав новый забег маленьких горящих ежиков по извилинам моего мозга. — «Я наложила обезболивающее плетение, но больше ничего сделать не могу. Странные раны, слишком странные. Чары не берут. Но хорошо хоть организм крепкий, сам восстанавливается потихоньку… А за „рожу“ потом получишь по башке».
Так… Я и Зубастая Рожа знакомы. Вопрос — кто она?
— Грррр…
— А, Чешуйка! — попытался улыбнуться я.
Вот только если говорить еще получалось, то попытка растянуть рот привела к тому, что у меня отвалилось ухо. Буквально. Я во всей красе ощутил, как кожа там растягивается, словно старая ткань, и расползается на лоскуты…
Дальше — не помню.
Когда очнулся, над головой был все тот же каменный потолок, только на этот раз вокруг было светло, словно днем.
Пошевелиться все еще не удавалось — тело отказывалось слушаться и ощущалось как чужое. Ну хоть боль отступила — она все еще блуждала где-то рядом, периодически прокатываясь обжигающими волнами, да кусая за пальцы, но уже не так остро.
— Очнулся наконец, — появилась в поле моего зрения симпатичная мордашка в обрамлении изумрудных волос. — Только не вздумай говорить. Просто думай. А то в прошлый раз едва горло себе не порвал.
«Что происходит? И что произошло?»
— Это у тебя спраши… АУ!
Договорить она не успела. Рядом с её мордашкой, стукнувшись макушкой, появилась рожица Доськи с лихорадочно горящими глазами. Судя по следам засохших слюнок на щеке, воровка только что проснулась и сейчас спешила убедиться, что со мной все в пор…
— Хозяиииин! Я пыталась его пришиииить! Но он все отваливался и отваливалсяааааааа! — горестно взвыла эта мелочь.
А когда до меня дошел смысл сказанного…
«Зеленая, только не говори мне…»
— Да ты её поменьше слушай, — отпихнула она завывающую зверолюдку. — Нормально там все… Отрастет еще…
Я дернулся и попытался приподнять голову, чтобы убедиться в свершившемся.
И, естественно, снова отключился от резко накатившей боли…
Новое включение сознания принесло охуенный такой глюк.
Невысокая, метра полтора ростом, девушка с белыми волосами и приятной, сбалансированной фигурой, угадывающейся под ослепительно белым длинным платьем. Красивое бледное лицо с тонкими чертами и сложенными в легкую улыбку губами. Руки с переплетенными пальцами вытянуты перед собой вперед и вниз в жесте «девочки-скромняшки».
Но главное — глаза.
Прозрачные и чистые, словно алмазы, и слегка сияющие изнутри мягким белым светом.
