— Беззззумец, — фыркнул монстр. — Не чччччудовищщщще, а проссссссто безззумец.
— Угу, — я широко улыбнулся. — Тот, кто презирает собственные инстинкты в любом месте будет считаться ненормальным. Но именно это безумие и делает его чудовищем. Самым страшным монстром. Убийство себе подобных. Убийства особей своего вида просто ради развлечения. Просто потому, что «я так хочу».
— Я тебя вссссе равно не понимаю.
— Кажется, тебе и не дано понять, — вздохнул я. — Ты мог бы уже десять раз напасть на меня. Но не делаешь. Почему? Потому что причинив мне вред, ты повредишь самому себе. Душа-то у нас общая. А почему же я тогда тут уже черти сколько пинаю и поджариваю тебя, и, не смотря на бьющую рикошетом боль, откровенно наслаждаюсь процессом? Ответ прост. Ты не можешь пересилить инстинкт самосохранения. А я могу. Поэтому ты просто забавный монстрик, который ест людей. А я — гребаное чудовище, которое получает наслаждение от убийств себе подобных.
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. После чего я встал, отряхнул иллюзорную пыль с брюк, и вновь натянул довольную, как у Чешира, лыбу.
— Ну что, закругляемся?
Резкий рывок к непонимающей ничего твари.
Прижал к полу. Оседлал.
По левой руке растеклась мана Ярости. По правой — Бездны.
Оттяжка. Удар левой. Правой. Еще правой. Левой…
Пол шел трещинами. Эхо тонуло в визгах твари. Разлетающиеся искры силы сталкивались, вызывая небольшие взрывы. Каждый удар болью отдавался во мне самом, буквально разрывая душу…
Но, блядь, как же это было ПРИЯТНО!!!
Встав с уже не шевелящейся твари, я ухватил ее за ногу. Черный туман спал, обнажая истинный вид жалкой твари.
Белая кожа. Голова с носом-щелкой и кривым ртом. Тонкие руки-ноги… Без своей вуали он был больше похож на недоделанный манекен, чем на монстра Бездны.
Развернувшись, поволок ублюдка к провалу алого колодца.
Остановился на самом краю.
Посмотрел вниз.
Алое клубящееся марево. Это не Бездна. Но что-то очень на нее похожее. Такое же опасное, смертоносное… и столь же притягательное в своей силе.
— Андрей, — раздался на грани восприятия тихий голос Мют. — Не надо… Нельзя…
— Угу, — кивнул я. — «Фу, Андрюша, плохой песик»…
Размахнувшись, я сбросил начавшую приходить в себя тварь в колодец. Ее быстро затихающий визг, полный отчаянного ужаса, резанул по ушам, навсегда отпечатавшись в памяти.
Два шага назад.
Упал на задницу. К конечностям будто гири привязали. Даже просто пошевелить пальцем стало невероятно тяжело.
По сознанию пробежала волна жара. Холода. Нестерпимой боли.
Кажется, я закричал.
Словно душу пополам разорвало.
Впрочем, почему «словно»? Так оно и было. Часть души, к которой был прочно примотан этот паразит, вырвало с корнем и унесло куда-то далеко в глубины астрала.
Но было и кое-что еще.
Боль, бессилие и муки разрываемой на части души казались по сравнению с этим практически пустым местом.
Я широко улыбался, подняв глаза к затерянному во тьме потолку.
— Это было чертовски… приятно…
Стены зала начали с треском рушиться, обваливаясь бесформенными глыбами камней. Я ощущал как то же самое происходит и с другими частями моего «замка-души». Он рушился словно карточный домик, не в силах удерживать первоначальную форму без выдранного из него солидного куска.
Впрочем, меня все это сейчас мало волновало.
Опустил взгляд на собственные руки.
Проекция сбоила и теряла четкость, то плывя контурами, то становясь прозрачной. Но все еще оставалась более-менее ощущаемой. И рабочей.
На ладонях с явной неохотой, даже как-то натужно, собралось по шарику.
Черный и красный.
Величиной не больше горошинки.
Наверное с минуту я просто смотрел на их переливающиеся бока и слушал треск разваливающейся на части души. Пока не остался один в полной темноте.
Только над головой горел одинокий светлячок. Словно последняя звезда в умирающей Вселенной.
Подняв полупрозрачные ладони, я начал медленно их сводить. Силы Бездны и Граора будто сами тянулись друг к другу. Их осталось мало.
Но на меня хватит.
Короткая вспышка света.
Между почти сомкнувшихся рук появилась маленькая светящаяся фигурка.
Всего с ладонь высотой.
Ушки. Лохматая короткая шевелюра. Черный пушистый хвостик. Сердитые изумрудные глаза. Сведенные домиком бровки.
Закусив губу, она скрестила руки на крохотной груди и демонстративно притопнула ножкой по пустоте, виляя хвостом из стороны в сторону.
— Ладно, ладно, — криво улыбнулся я, рассеивая взрывоопасную ману и демонстративно поднимая пустые руки. — Ты права. Глупостей на сегодня я и так уже натворил достаточно…
