— Он самый, — кивнул я скорее для того, чтобы что-то сказать, чем подтвердить и так очевидное.
— В данный момент проживаете один по адресу…
— Может не будем занудствовать? — поморщился я. — Что мне шьют?
Мент поднял взгляд от папки и вновь смерил меня крайне неприязненным взглядом.
— Многое, — ответил он. — Очень многое. Вандализм, работорговлю, наркотики, массовые убийства, грабежи, изнасилования, терроризм… Потянешь на десяток пожизненных и три смертных казни.
Я с удивлением поднял брови.
— Извиняюсь за мой французский, но вы там, блядь, что, обкурились?
— Есть свидетели, есть улики, есть видеозаписи и твое чистосердечное признание, — с довольной улыбкой ответил мент. — Можно сказать, ты у нас занимаешь почетный титул «преступник века». На вот, наслаждайся… — он закрыл папку и подтолкнул в мою сторону. — А я пошел. Увы, Андрей Федотович, увы…
Когда я поднял взгляд от папки, мужика уже не было.
Но я ведь не слышал ни его шагов, ни звуков открывающейся двери! Да и вообще, на папку я отвлекся всего на секунду…
— Чертовщина какая-то, — пробормотал я.
Взгляд сам собой вернулся к папке.
И что делать?
Орать? Требовать пересмотра? Адвоката? Просить помилования? Доказательств?
— Да пошло оно все, — поморщился я собственным же мыслям и поднял взгляд на камеры. — Слышите? Идите в жопу!
Никто не прибежал меня бить или что-то доказывать. Все оставалось без изменений. Встать сам я не мог — держали прикованные наручниками к столу руки.
Вздохнул. Подтянул к себе документ и пробежался глазами по длиннющему буквенно-цифровому коду, вписанному в графу названия.
Открыл. Все та же фотография из выпускного альбома.
Выбритый, опрятно одетый, аккуратно подстриженный, с добрым взглядом и открытой улыбкой.
Невольно провел рукой по подбородку, заросшему колючей щетиной.
Ну да. Тогда у меня была едва ли не единственная светлая полоса в жизни. Казалось, что все будет хорошо не смотря ни на что.
Но так только казалось.
Пробежал глазами по тексту под фото.
Вся моя жизнь до того момента уместилась в полстраницы сухого текста.
Родился. Рос. В результате несчастного случая погибла сестра. Родители развелись. Мать отдала опекунство отцу.
Школа. Прогулы, драки, выговоры… Два перевода. Учился, благодаря тяжелой руке деда и отцовскому ремню, с тройки на четверку.
Институт. Поступил со второй попытки. И то в педагогический.
Самая веселая профессия на просторах СНГ. Берут любого, кое-как учат, а потом по специальности хорошо если два-три процента идут работать. Остальные, посидев пару месяцев на учительской зарплате, уходят работать дворниками и курьерами — и плата выше раза в три, и нервов треплют раз в пять меньше…
Вернулся к тексту.
Первые два курса все тоже, что и в школе. Драки. Пьянки. Прогулы. Но тут уже смотрели сквозь пальцы. Главное, чтобы вовремя курсовые и сессии сдавались. Ну а в начале третьего года кое-что произошло. В папке было написано просто: «знакомство с Каркушиной Г. К.
Я невольно усмехнулся, вспоминая то время…
Началось все с одного происшествия. Зато, можно сказать, почти геройского. Возвращался поддатый из клуба через парк и услышал крики. Сунулся помочь. Ну и помог двум подругам. Вернее, как — пока меня пинали пятеро, девки успели свалить.
Очнулся только через двое суток в палате. Встречали меня, практически вернувшегося с того света, отцовский подзатыльник, дедовский мат, бабкины слезы, а также тихие всхлипы одной из тех двух, на тот момент уже бывших, подруг, которая вызвала ментов и скорую.
Вот так я и познакомился с Галей.
Приличная девушка из довольно состоятельной семьи. У ее родителей было несколько магазинов одежды, но все внимание уходило исключительно на работу и самих себя. Галя же, вместе с младшей сестрой, жили практически в тоталитарных условиях запретов на все. Дом-школа-дом — это было их обычное расписание.
Окончив с отличием лицей, Галина поступила на юридический, специально выбрав другой город, и наконец «вырвалась на волю»… Ровно на три дня, пока по неопытности не вляпалась в ту самую историю.
Не знаю, что именно там переключилось в ее пропитанных дамскими романами восемнадцатилетних мозгах, но меня она с тех пор воспринимала кем-то вроде собственного рыцаря в разношенных кедах. И вовсю принялась за процесс «облагораживания».
В любом другом случае, я бы просто послал ее с такими намерениями подальше и поглубже, но… Галька заключила союз с единственным человеком, который мог заставить меня сделать что угодно.
С дедом Микаем.
От последнего я заодно получил угрозу, что если обижу девчонку, или, не дай Бог, попорчу против воли, он лично проведет мне кастрацию поленом и тупым ржавым топором. Я, конечно, сильно сомневался, что у него действительно поднялась бы рука лишить себя правнуков, но… решил, что лучше не рисковать, потому как дед был знаменит тем, что слово держал, каким бы странным или жестоким оно ни было.
Следующие полгода были похожи на странную романтическую комедию про раздолбая и принцессу. Галина сняла квартиру в соседнем доме и чуть ли не ночевала в нашей с отцом двушке, день и ночь неустанно капая мне на мозг на тему «будь человеком», «не матерись», «не дерись без причины», «не пропускай занятия», «не пей», «не кури»… Причем делала это настолько мягко, что и злиться-то на нее нормально не получалось.
