вы е бон - [7]

как бы взвизгивая каждым сжатием мышц «ату!»

чертовски туг

предохранитель.

«не толпитесь, пожалуйста.

положили цветы (эти ваши жалкие алкие алые розочки) – и – проходите».

47. послушай, дюймовочка, я всё таки рефлексирую...

послушай, дюймовочка, я всё таки рефлексирую.

сначала – про имена: каждую кошку хочется назвать симой;

теперь – про запахи: японцы безошибочно шоколадны, а потому болезненны, едва выносимы;

наконец – про звуки: вся классика – от органа до клавесина –

сосредоточилась в том диком дне, когда так ненасытно и так неистово

я проверяла нас на прочность у кинотеатра «искра».

как ты сумела всё это перетерпеть и обойтись без убийства?

48. в общем, слушай, дюймовочка, я почти не смотрю телевизор...

в общем, слушай, дюймовочка, я почти не смотрю телевизор;

трезвость (как термин) стала фактически атавизмом;

уже завтра я буду беспрекословно за тридцать.

чем отметить: влюбиться мне? отравиться?

когда-нибудь ты тоже решишь, что пора перестать мне сниться.

49. смела. мудра. дьявольски синеглаза...

смела. мудра. дьявольски синеглаза.

сама в себя влюбляюсь до одуренья!

но вот в какую-то веночку мягко воткнулась игла, за

ревность ответственная: выиграла в лотерею?

случайно попала в нежное нужное русло?

целилась долго и получила бонус

в качестве женщины нервной, немножко грустной?

кусаю губы, изображая бодрость,

и рассыпаюсь в шутках, и грею ужин,

и удобряю каждое слово граппой.

ах, снова рубашка мягче, а брюки уже.

ах, хочется снова горло себе расцарапать

в попытке исторгнуть этот нелепый яд.

50. я мало сплю. слегка темнеют веки...

я мало сплю. слегка темнеют веки,

и цвет лица фарфоровый. декабрь.

свиданья в 7 утра на рыжей ветке.

прошу тебя – не пользуйся духами.

оставь свой запах солнечного сланца

припухшей верхней и пушку над нею.

в полупустом вагоне целоваться,

молясь о перегонах подлиннее;

дыханьем согревать твои ладони;

подмигивать бомжам, глядящим косо...

на рижской тайно помечтать о доме.

и отпустить тебя. на третьяковской.

51. твой упругий живот пахнет спелым медом гречишным...

твой упругий живот пахнет спелым медом гречишным.

я влюблена, как девчонка. и горяча. как мальчишка.

52. из буков так просто складывается счастье...

из буков так просто складывается счастье...

вот например: «а я уже дома!» или

«полгода прошло, дорогая, давай встречаться» –

встречаемся так, будто не уходили

в разные стороны, в разные комнаты мира.

или ещё: «мы приземлились. здравствуй».

так просто... словно корочку хлебную надломила,

и теплый запах мгновенно укутывает пространство

в себя.

53. беспощадна. ревнива. вгоняешь в меня пальцы перчёные...

беспощадна. ревнива. вгоняешь в меня пальцы перчёные.

– ну что, печёт?

– ещё бы!

– ах ещё!?

и – по новой: глаза твои дикие, акробатика моя, извращённое

ощущение времени /минута – за час/, губы, от поцелуев чёрные...

пять пропущенных вызовов. такси. лифт. поправляю причёску спешно. оправданья никчёмные.

пощёчина. слёзы. «пошла ты к чёрту!»

ухожу.

54. машка, ты скучаешь по его щекам небритым...

машка, ты скучаешь по его щекам небритым,

по его тридцатнику свежему, по его постоянным трипам,

по его умению в девочку тебя превращать

и лечить шутками твою мигрень, не дожидаясь врача.

а она скучает по пледу, которым я неизменно кутала её ступни,

по пробуждениям от моих губ, по ангелу на метле и по черту в ступе,

по пустой съёмной норе, щедро сдобренной стингом,

и ещё по чему-то во мне, чего я пока не постигла.

вы обе скучаете. обе, вот так скучая,

нюансы тоски обсуждая за еженедельным чаем,

делитесь друг с другом ощущениями. и табаком

делитесь тоже, курить выходя на балкон,

плечики пряча в толстые свитера.

голоса приглушаете, если хочется заорать.

затягиваетесь глубже, когда дышать уже нечем,

веря в силу вот этих дымчатых обручальных колечек.

цепляетесь друг за друга, нуждаясь в сторонней силе,

чтобы признаться – вы обе нас упустили.

не отпустили, не выпустили, не вырастили, увы.

просто – не удержали. не смогли удержать. нас. вы.

55. да дам я, дам!..

да дам я, дам!

каждой из вас – дам!

два зёрнышка кардамона в утреннем кофе, внезапное путешествие в амстердам,

жаркая ебля в сандаловых туалетах, после – ни к чему не обязывающая еда...

да?

и всякая смотрит внимательно. будто спрашивает: когда?

56. а на октябрьской всегдашняя мясорубка...

а на октябрьской всегдашняя мясорубка...

держусь за поручень – неуклюжа и косорука –

как за соломинку: в какой бы коктейль воткнуться?

женщины в пёстрых беретах и в шубах куцых

берут эскалатор приступом, отсекая

меня, как аппендикс. такая я и сякая,

и никудышная, и слишкомумныестали

смотрю на них, ресницы не опускаю.

смотрю до рези в глазах, до желанья сморгнуть слезинку

на женщин в платках цветастых, в пальтишках зимних,

толкающихся со страстью такой, что впору

пускать её на другие баталии.

57. куда ни плюнь: любой – то король, то царь...

куда ни плюнь: любой – то король, то царь,

на завтрак эти планеты движет, на ужин – те!

а мне немножечко надо: жить, о тебе заботиться.

о тебе. плюс чуть-чуть о димке и о коте.

58. 1) дышать жадно-жадно, впитывая в себя киев и себя – в киев...

1) дышать жадно-жадно, впитывая в себя киев и себя – в киев.

2) бесцельно бродить по улицам – в мск они совсем не такие.