вы е бон - [3]

18. стать твёрже в кости и нежнее в кисти...

стать твёрже в кости и нежнее в кисти –

вот, собственно, все мои планы на ближайшие десять дней.

бью себя по щекам, твержу: «не кисни! не кисни!

отучайся, дурочка, столь густо болеть о ней!»

лето вступает в стадию увяданья.

это не может не радовать таких иноходцев, как я.

научиться вдыхать «сейчас» без «доселе» и «далее» –

вот, собственно, всё, чем выстлана колея,

по которой: то ползу по-пластунски плоско,

то шагаю, вытянувшись во весь рост,

подставляясь для пуль. и моё стремление к лоску,

как раньше, никто не воспринимает всерьёз.

19. мантра ноль: то найдётся, что ищется...

мантра ноль: то найдётся, что ищется –

лягушка станет царевной.

..............................................

..............................................

утром пасмурным жарю яичницу

с беконом и моцареллой.

ван клиберн. минор. рахманинов.

песто. горчицы зёрна.

буса (сразу – большой и маленький)

голодный, слегка позёвывает,

пахнет тоненько-померанцево,

садится за стол степенно...

у меня иллюзия франции:

париж, две тысячи первый,

так же сонно, площадь бастилии

густеет – туристы гнездятся

по сотням кафе; в магазине я:

«апельсиновый сок и яйца»,

чтобы завтрак как полагается,

чтобы радостно!

скоро-скоро

я поверю, что стану красавицей,

и всё, что нашлось – искомо.

20. всё понятно про пмс и про бабы-дуры...

всё понятно про пмс и про бабы-дуры.

курю полночи. пялюсь в клавиатуру.

непокой мой гуще горячего шоколада.

ну и ладно.

научилась кастрировать всякую сигарету

до беломорины! шаболовка и лето,

и рядом девочка, чьих веснушек дорожки

люблю до дрожи.

такое странное ощущение мира –

словно самый важный, самый ответственный нерв защемило.

вот шаболовка, вот поцелуй на прощанье. вот лето.

как марионетка,

танцую-дёргаюсь без повода и без смысла –

от этой пляски не спрятаться мне, не смыться

ни в шаболовку, ни в тёплое влажное лето.

ну... всё на этом.

p.s. – да! ещё хотела сказать так, чтоб ты поверил,

про тепло к тебе, что тихо шуршит по венам

и колет лёгкие, острое, как игла.

ты слышишь, гра?

21. они постоянно ёрзают – редко сидят смирно...

они постоянно ёрзают – редко сидят смирно;

пахнут духами, мечтами, какой-то едой, жасмином,

летним воздухом с примесью разговоров о даче;

обожают твердить упрямо «навсегда» или «никогда», чем

выводят из равновесия ощущенье момента;

красятся очень умело и незаметно

бросают короткие взгляды с дальним прицелом;

считают, что можно схуднуть на пару кило, но в целом,

они ничего себе; ненавидят разглаживать кудри;

усматривают женитьбу практически в каждом утре,

помеченном тэгами «кофе в постель» и «брился»;

порой готовы, принцессу приняв за принца,

в миг изменить убеждения и подружек;

раз в неделю стабильно считают «нужен

какой-то план: как жить, как – чёрт возьми! – развиваться»;

умеют в постели всё: от гопака до вальса,

но тщательно это скрывают; не смотрят порно;

считают, что пресловутый стакан на половину полный;

в тоненькие ниточки выщипывают брови;

обожают страдающих мачо, таких, как броуди;

носят в сумочке жизнь, ключи от квартиры, пудру;

и (возвращаясь к прошедшему выше утру)

читают за завтраком – да да! кофе и ломтик сыра –

чей-то жж. может быть, мой.

22. тонет Москва: Лубянка, Варварка, Ильинка...

тонет Москва: Лубянка, Варварка, Ильинка...

вцепившись пальцами в крохотный черный зонтик,

скольжу, как лодка. пот августовский липкий

стекает в кюветы. высотка на горизонте

колет небо в тяжёлый живот чугунный.

осенняя терпкая ревность вступает в силу

и подступает к горлу. я прячу губы

в броню помады – насыщенный, интенсивный

цвет рот превращает в мулету. тореро вымок

и разозлился до чёртиков – воздух ноздрями плавит,

готовясь к танцу без: каблуков, подковырок,

упрёков, имён, фривольностей. и без правил.

взорвутся лужи, момента не упуская

стать сотней алмазов; ветер ударит в окна,

разбив десяток... как медленно тонет Москва! я

бреду по ней, прислушиваясь животно

к вою машин и побулькиванию улиц,

к туристам растерянным, к бою часов. запомни,

осенняя нежность, стесняясь себя, сутулясь,

как восьмиклассница, меня до краёв заполнит

уже через сутки.

23. какой-то демон внутри нажимает мизинцем «выкл.»...

какой-то демон внутри нажимает мизинцем «выкл.»,

и всё меняется сразу: от лиц до улиц.

к подобным экспериментам я слишком привыкла,

потому так умело и группируюсь.

утро вряд ли мудрёнее вечера. впрочем, дело

может быть совсем не во времени суток. куда там!

кнопка «выкл.» нажата. мир опять чёрно-белый.

снова смело можно привязывать розы к датам,

превращая себя в отрывной календарь: картинок –

минимально, бумага жёлтая, много текста.

почему бы и нет? ну попробовала – хватило,

чтоб понять – «выкл.» исправна и больше не интересна.

только демон внутри так не думает, колупаясь

беспардонно в моих микросхемах, а это значит –

он находит новую кнопку, он тянет палец,

и я снова взрываюсь и снова живу иначе.

24. послушай меня внимательно и не спорь...

послушай меня внимательно и не спорь:

сегодня ночью всё чётче, спокойней, ближе

мне открывалось – из тысячи тысяч спор

животной нежности, нас с тобою хранившей

такое количество лет и сплетен, теперь

нет ни одной. как пустая головка мака,

моё нутро. в нём гулко. перетерпеть