Введение в литературоведение - [19]
Теория литературы исследует литературный процесс. Литературный процесс – живая жизнь литературы (литератур) в историческом времени и в социально-культурном пространстве, взаимосвязь, которая образуется между писателем, читателем и литературным критиком, реальное существование литературной среды, той самой читательской атмосферы, в которой соприкасаются и взаимодействуют тексты разного достоинства. Представления о литературном процессе включают в себя и журнальную литературу, и книгораспространение (издательское дело, книготорговлю, библиотечный спрос), и литературную цензуру, и литературный перевод.
Сегодня большую роль в литературном процессе играет Интернет. Мы имеем дело с виртуальными библиотеками, со специальными литературными сайтами, с личными блогами авторов. Появилась возможность невиданно быстрой публикации собственных текстов в ожидании скорой на них читательской реакции. Широкое хождение литературных текстов в сети получило понятие «сетература».
Итак, творческий процесс – понятие, означающее процесс создания литературного произведения, а литературный процесс – понятие, означающее функционирование в читательской среде уже сотворенных автором художественных произведений.
Отдельно и коротко остановимся на вопросах истории и теории литературной критики.
В широком смысле литературная критика – обозначение восходящей к глубокой древности филологической рефлексии по поводу любого словесно-организованного текста. Кстати сказать, в современной западной культуре понятия «литературная наука» и «литературная критика», как правило, совпадают (criticism – англ.) или употребляются на правах безусловных синонимов.
В специальном литературоведческом смысле, закрепленном отечественной гуманитарной традицией, литературная критика – род литературно-творческой деятельности, направленной на понимание и оценку по преимуществу современных словесно-художественных произведений.
По заключению выдающегося французского философа и литературоведа XX в. Ролана Барта (1915–1980), литературная критика «занимает промежуточное положение между наукой и чтением»[24]. Литературная критика стремится понять и объяснить художественное произведение, его невыразимые смыслы, предпосылки порождения этих смыслов, она подготавливает читателя к встрече с поэзией, целеустремленно или исподволь настраивает его на ожидание этой встречи, вступает в диалог с автором-творцом текста, с другими критиками – оппонентами или союзниками.
Критик способствует успеху (равно как отторжению и неприятию) нового произведения, созданию или крушению литературных авторитетов, литературной славы и моды.
Писатель (в процессе творчества) жаждет уединения – ради того, чтобы в конечном счете быть прочитанным, услышанным, понятым. «одиночество в творчестве, – писал А.П. Чехов брату Александру, – тяжелая штука. Лучше плохая критика, чем ничего»[25].
Существенная особенность прежде всего русской литературной критики XVIII–XX вв. заключается в том, что литературно-критические высказывания в своем несомненном большинстве обращены к широчайшему спектру жгуче злободневных социально-нравственных вопросов, к живым потребностям общественного организма.
Литературный критик – сознательный или невольный посредник на пути литературного произведения от автора к читателю. В одном лице он нередко представительствует и писательский цех, и читательский мир.
Первостепенная роль в становлении и развитии литературно-критического сознания принадлежит художественному вкусу критика. «Вы читаете поэму, смотрите картину, слушаете сонату – чувствуете удовольствие или неудовольствие – вот вкус; разбираете причину того и другого – вот критика», – так писал В.А. Жуковский[26].
Лучшие образцы русской и мировой критической мысли свидетельствуют о трепетном и пристрастном проникновении их авторов в предмет эстетического анализа.
Устойчивые и общепризнанные свойства литературной критики в новой и новейшей истории словесности – оперативность выступления, повышенный градус диалогической активности, нередко – публицистическая одушевленность, стремление соизмерять недавно созданное или опубликованное с давно известным и прошедшим уже испытание историческим временем.
Литературно-критическому труду зачастую сопутствует полемическая настроенность, азартный диалог-спор с автором, с коллегами-оппонентами, с предполагаемыми читателями. «Конечно, критика не сделает дурака умным и толпу мыслящею, – писал Белинский, – но она у одних может просветлить сознанием безотчетное чувство, а у других – возбудить мыслию спящий инстинкт»[27].
Отечественная литературная критика последних двух столетий часто выполняла функции, присущие многим демократическим институтам, отсутствовавшим в российской реальности. Далеко выходя за круг собственно литературных вопросов, нередко прибегая к приемам эзоповского иносказания, критики обсуждали в подцензурной печати общественно-политические, правовые, социально-нравственные, естественнонаучные и многие другие животрепещущие проблемы.
К объектам литературно-критического усмотрения относятся словесно-художественные произведения
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В новую книгу волгоградского литератора вошли заметки о членах местного Союза писателей и повесть «Детский портрет на фоне счастливых и грустных времён», в которой рассказывается о том, как литература формирует чувственный мир ребенка. Книга адресована широкому кругу читателей.
«Те, кто читают мой журнал давно, знают, что первые два года я уделяла очень пристальное внимание графоманам — молодёжи, игравшей на сетевых литературных конкурсах и пытавшейся «выбиться в писатели». Многие спрашивали меня, а на что я, собственно, рассчитывала, когда пыталась наладить с ними отношения: вроде бы дилетанты не самого высокого уровня развития, а порой и профаны, плохо владеющие русским языком, не отличающие метафору от склонения, а падеж от эпиграммы. Мне казалось, что косвенным образом я уже неоднократно ответила на этот вопрос, но теперь отвечу на него прямо, поскольку этого требует контекст: я надеялась, что этих людей интересует (или как минимум должен заинтересовать) собственно литературный процесс и что с ними можно будет пообщаться на темы, которые интересны мне самой.
Эта книга рассказывает о том, как на протяжении человеческой истории появилась и параллельно с научными и техническими достижениями цивилизации жила и изменялась в творениях писателей-фантастов разных времён и народов дерзкая мысль о полётах людей за пределы родной Земли, которая подготовила в итоге реальный выход человека в космос. Это необычное и увлекательное путешествие в обозримо далёкое прошлое, обращённое в необозримо далёкое будущее. В ней последовательно передаётся краткое содержание более 150 фантастических произведений, а за основу изложения берутся способы и мотивы, избранные авторами в качестве главных критериев отбора вымышленных космических путешествий.
«В поисках великого может быть» – своего рода подробный конспект лекций по истории зарубежной литературы известного филолога, заслуженного деятеля искусств РФ, профессора ВГИК Владимира Яковлевича Бахмутского (1919-2004). Устное слово определило структуру книги, порой фрагментарность, саму стилистику, далёкую от академичности. Книга охватывает развитие европейской литературы с XII до середины XX века и будет интересна как для студентов гуманитарных факультетов, старшеклассников, готовящихся к поступлению в вузы, так и для широкой аудитории читателей, стремящихся к серьёзному чтению и расширению культурного горизонта.
Расшифровка радиопрограмм известного французского писателя-путешественника Сильвена Тессона (род. 1972), в которых он увлекательно рассуждает об «Илиаде» и «Одиссее», предлагая освежить в памяти школьную программу или же заново взглянуть на произведения древнегреческого мыслителя. «Вспомните то время, когда мы вынуждены были читать эти скучнейшие эпосы. Мы были школьниками – Гомер был в программе. Мы хотели играть на улице. Мы ужасно скучали и смотрели через окно на небо, в котором божественная колесница так ни разу и не показалась.