Вулканы не молчат - [57]

— А что записывать?

Он понял свою оплошность и уже не смеялся. Но этого разговора было не миновать. Он входил в мои планы. Работать с заведующим Лабораторией подводного вулканизма и не расспросить его о подводных вулканах — было бы непростительно.

— Так уж и непростительно?.. Ладно. С чего начнем?

— Что известно о подводном вулканизме? Есть какая-нибудь статистика?

— По принципу «статистика знает все»?.. Конечно, есть. Но, естественно, не полная. Пока зарегистрировано около двухсот вулканов, и то, в основном, на мелководье. В действительности их много больше. Пожалуй, побольше, чем на суше.

— А насколько больше? И как это определяется?

— В свое время американский ученый Менард, основываясь на изучении геологического строения дна Тихого океана, говорил, что объем вулканических пород, извергнутых подводными вулканами, раз в тридцать больше, чем объем пород наземных вулканов. Но потом он сам понял, что погорячился. По его последним расчетам, на дно Мирового океана в год поставляется около четырех кубических километров или, если хочешь, около десяти миллиардов тонн продуктов извержения. Это — в три-четыре раза больше того, что дают наземные вулканы. Цифра вполне реальная, так как основана на строгих расчетах. Что касается второй половины твоего вопроса, — как это определяется, — боюсь, сложновато будет.

— Попробую понять. Недаром почти месяц нахожусь около живого вулкана, среди живых вулканологов.

— Тогда придется начать от печки.

— Ты, наверное, слышал выражение «дрейф континентов»?

— Слышал. И книгу у тебя на столе видел — «Дрейф континентов». А что это такое, честно говоря, не знаю.

— В начале нашего столетия немецкий ученый Альфред Вегенер обратил внимание на совпадение рисунков береговых линий Южной и Северной Америки с очертаниями берегов Европы и Африки. Получается так, что если их мысленно соединить, то места для Атлантического океана не останется.

— Раньше не замечали такого сходства?

— Замечали, но особых выводов не делали. Вернее, уровень науки не позволял делать. Вегенер попытался мысленно соединить и другие материки. И, представь себе, они «соединились». Геологическое строение мысленно соединенных участков тоже оказалось сходным. Появились другие данные о сходстве участков, которые раньше как бы соприкасались, а затем были разъяты. Так родилась идея о том, что некогда материки соединялись в один суперматерик, который назвали «Пангеей». Затем «Пангея» раскололась на блоки, соответствующие современным материкам, которые «отъехали» друг от друга примерно так же, как расходятся дрейфующие льдины. Эта идея быстро завоевала популярность. Сторонников гипотезы дрейфа континентов стали называть мобилистами. Ярлык ведь тоже нужен.

— Чтобы отличаться от «неверных»?

— Ярлык вешают как раз «неверные».

— Значит, они все-таки были?..

— Закон диалектики. Если бы не было «неверных», не было бы развития науки. Короче говоря, «неверные», а у них тоже есть свой ярлык — фиксисты, откопали много данных, которые нельзя было объяснить гипотезой Вегенера. Под лавиной этих данных мобилисты не устояли, и фиксисты праздновали победу. Самое главное заключалось в том, что мобилисты не смогли найти приемлемого механизма, двигающего материки.

Помощь к ним пришла со стороны океанологов и морских геофизиков. За последние два-три десятка лет в результате работ советских и зарубежных научно-исследовательских судов накопилось много материалов о рельефе, геологическом строении, возрасте и других характеристиках дна всех океанов.

— И эти материалы лили воду на мельницу мобилистов?

— Подавляющее большинство. Есть, конечно, факты, которые не могут объяснить еще и сейчас, но их становится все меньше и меньше. И если раньше мобилистов можно было сосчитать по пальцам, то теперь по пальцам приходится считать фиксистов. Правда, в нашей стране фиксистов, пожалуй, больше всего.

— А ты кто?

— Разве по мне не видно?.. Мобилист, конечно. И к мобилизму я пришел лет семь назад на основании анализа геологического развития Камчатки. Но я еще не кончил.

Со временем появилось много независимых друг от друга данных о движении материков. Если я их все начну приводить, так уж точно перестанешь понимать. От гипотезы Вегенера осталась только одна идея движения материков. Появились другие гипотезы, объясняющие различные стороны этого движения. В 1968—1969 годах гипотезы были объединены в довольно стройную концепцию «Тектоники плит», или «Новой глобальной тектоники». Это уже скорее не гипотеза, а теория, опирающаяся не только на качественные данные, но и на строгие количественные расчеты.

— Все это очень интересно, но когда мы подойдем к подводным вулканам?

— А куда ты спешишь?.. Здесь тепло и сухо, а за этой границей, — Геннадий показал на дымящий бортовой вал, — холодно, сыро и ветер не слабый. Забыл, что ли? Вот только Питкина жалко. Ждет, бедолага, когда мы тут беседу кончим.

Питкин не захотел лезть в душную парную, но и уходить без нас, конечно, не собирался.

— Спешить не в моих интересах, а Питкину никто не виноват. Сидел бы в лагере.

— Заставишь его… Но давай продолжим.

— В океанах есть крупные, очень протяженные горные хребты. Подводные, конечно. Они обычно располагаются в центральных частях океана и поэтому называются срединно-океаническими хребтами. Прямо посредине Атлантического океана от Исландии — на севере до маленького острова Буве — на юге, повторяя очертания берегов Европы, Африки и Америки, протягивается Срединно-Атлантический хребет, который соединяется с Центрально-Индийскими хребтами. Через Австрало-Антарктическое поднятие Центрально-Индийские хребты, в свою очередь, соединяются с Южно-Тихоокеанским и Восточно-Тихоокеанским поднятиями. В результате получается единая, глобальная, как принято сейчас выражаться, система срединно-океанических хребтов, опоясывающая весь земной шар. Длина ее составляет примерно шестьдесят пять тысяч километров. Так вот центральные части срединно-океанических хребтов являются ареной современной подводной вулканической деятельности. Представляешь, вулканический пояс длиной шестьдесят пять тысяч километров! Больше, чем окружность Земли по экватору.