Второй сын - [48]

Это радуга?

– Нет. Я вижу синий, и черный, и лиловый, и фиолетовый, а там, внизу, над холмами…

Золотой.

– Да. Там встает солнце.

Она продолжала напевать свою песню, показывая ему все, что видела сама.

Гисла, твоя сила растет.

Она усмехнулась, сухо и резко.

– Странно, правда?

Что странно?

– Я слышу мысли короля, могу усыпить его своим пением. И все же я его пленница.

Да. Я думаю… все мы… его пленники. Гисла?

– Да?

Пообещай, что не сдашься.

– Обещаю, что не сдамся сегодня.

* * *

Разговор с Гислой растревожил Хёда. Поднимаясь от пляжа вверх, к пещере, он почувствовал, что совсем не хочет встречаться с Арвином. Хёд еще не ложился. Он редко спал, пока спал Арвин.

– Скоро мы с тобой отправимся в Адьяр, – объявил Арвин.

– Я не хочу в Адьяр.

– Но я нашел тебе нового учителя. Он научит тебя ловко обращаться с посохом. Использовать его вместо оружия.

Значит, Арвин подыскал еще одного воина, который будет пытаться убить Хёда. А Хёду нужно будет во что бы то ни стало остаться в живых. Он вернется обратно в пещеру весь израненный и избитый, но ни на волосок не приблизится к тому, чтобы понять, как применять свои умения в жизни.

– Однажды верховный хранитель призовет тебя, Хёд. Ты должен быть готов, – предупредил Арвин. Эти слова он говорил ему уже тысячу раз.

– Зачем ему призывать меня, мастер? – со вздохом спросил Хёд.

Арвин фыркнул, подметив мрачный тон Хёда.

– Я тебе говорил. Говорил много раз.

– Скажи еще раз.

– Твоя мать привела тебя в храм. Она была больна. Ею двигало отчаяние. И она попросила мастера Айво тебя исцелить. Но верховный хранитель тебя узнал.

– Узнал меня? – Хёд чуть не расхохотался.

Всякий раз, когда Арвин рассказывал эту историю, она обрастала новыми, все более яркими и впечатляющими подробностями.

– Да! Он знал, что тебя послали боги. Тебя послал сам Один.

– И тогда он отправил меня сюда, к тебе, чтобы я здесь ждал, пока понадоблюсь Сейлоку, – заученно повторил Хёд.

Он устал. Сейлоку нужны были дочери, а не слепец, способный ловко крутить посохом и чертить руны.

Но Арвин уже разъярился:

– Не смейся надо мной, Хёд.

– Я не над тобой смеюсь, Арвин. Я смеюсь лишь над самим собой.

– Подожди, – прикрикнул на него Арвин. – Однажды ты все поймешь. И будешь благодарить меня за то, что я в тебя верил, а свою мать – за жертву, которую она принесла.

– За жертву, которую принесла моя мать, – прошептал Хёд.

Он уже давно не думал о Бронвин из Берна. Он не мог представить себе, какой была его мать. Арвин рассказывал, что она была молодой, красивой и одинокой, но сам Хёд почти ничего не помнил. Она привела своего маленького слепого сына к хранителю пещеры и почти сразу умерла. Арвин похоронил ее на поляне близ пещеры и поставил на ее могиле валун.

Хёд попытался собрать воедино воспоминания о матери. Вместо этого в голове у него возник образ, но не его матери, а Дездемоны. Гисла показала ему все, что сама увидела в мыслях короля. Дездемона. Дева со щитом. Мать Байра. Она тоже умерла. И тоже принесла себя в жертву сыну, Хёд в этом не сомневался. Быть может, как раз это роднило его с мальчиком из храма.

– Хорошо, мы пойдем в Адьяр, – уступил он. На какое‐то время путешествие его отвлечет.

– Вот и славно, – отвечал Арвин, мгновенно смягчаясь. – Верь мне, Хёд. Верь мне, и, когда придет время, ты будешь готов.

11 туннелей

Начался королевский турнир, и склон Храмовой горы запестрел радужным разноцветьем красок. Гисла мысленно показала все это Хёду: шатры, шумные толпы, людей из всех кланов Сейлока, теснившихся, чтобы поглазеть на храмовых дочерей и получить благословение от хранителей.

– Сейчас паломничество совершают почти одни только мужчины. Бесконечные ряды мужчин, – рассказывала Гисла. – Они хотят коснуться наших рук, бросают к нашим ногам цветы. Один мужчина накинулся на Элейн и повалил ее на землю. Стражи храма оттащили его и заковали в колодки прямо на площади.

С Элейн все в порядке?

– Да. А вчера к нам на коленях приблизились трое мужчин. Все решили, что они нам поклоняются. Они не принадлежали ни к одному из кланов Сейлока, у них не было ни кос, как у воинов, ни цветных поясов. И вдруг они вскочили, обнажив кинжалы, а один схватил Далис и бросился бежать. Но лучник, стоявший на стене, его застрелил. Еще двоих повесили у северных ворот – в предостережение тем, кто вздумает украсть дочь храма.

Как страшно… но я рад, что их наказали, признался Хёд.

– Бедняжка Далис прошлой ночью кричала во сне. Я пела ей, но не осмелилась ее коснуться. Мне не хотелось видеть ее сны.

Вам не следует выходить на люди. Это опасно.

– Мастер Айво запер двери в храм, отказался раздавать благословения и отпускать прегрешения, но люди все равно ждали. Люди преклоняются перед хранителями, и сегодня утром он вновь раскрыл двери в храм. Король и ярлы требуют, чтобы нас показывали людям. И Дагмар с ними согласен. В том, что люди нам поклоняются, есть и проклятие, и благодать. Так говорит Дагмар. Это поклонение угрожает нам… и нас оберегает. Мы символ Сейлока, и мастер Айво говорит, что нас не тронут, не продадут, не выдадут замуж ни за воинов из кланов, ни даже за ярлов. Хотя мы вечно слышим подобные разговоры.