Второй Шанс - [114]

Пока я предавался таким размышлениям, вся наша процессия добралась до места назначения. Из зала доносился приглушенный гул, перекрываемый голосом Славика Шевченко. Ну конечно, куда же без него. Какую там международную премию они мечтали выиграть? Кажется, было сказано про лучшее реалити-шоу и про звание лучшего ведущего. Полагаю, там есть и такая номинация как «Лучший прямой эфир», на победу в которой они также наверняка нацелились.

Мы остановились перед входом. Славик видимо сказал какую-то шутку, потому как в зале раздался смех. Мой выход, по-видимому, должен был сопровождаться специальным объявлением, так что, пока оно не прозвучало, то мы и продолжали топтаться у входа. Во мне опять стала подниматься волна глухого негодования — у меня не было ни малейшего желания становиться развлечением для праздной публики. С неожиданной горечью я понял, что природа человеческая мало изменилась за последние столетия — как и в средние века, казнь собирала толпу любопытных зевак. Спасибо и на том, что лицемерные рассуждения о гуманности навсегда исключили костер, кол или крест из возможных способов лишения человека жизни, оставив им место лишь в музеях.

До меня донесся обрывок фразы Славика: «…сейчас он появится в студии!». Зал взорвался аплодисментами. Сколь часто я слышал этот звук и как же он меня раздражал во время шоу! Вот уж не думал, что именно под такой аккомпанемент мне придется прощаться с жизнью. Охранники синхронно шагнули вперед, а вот я уперся.

— Мужайся, Виктор, — начал увещевать меня один из них. — На тебя же камеры смотрят, неужели ты хочешь, чтобы вся страна узнала о твоем малодушии?

Я понимал, что меня все равно заведут внутрь, но перестать сопротивляться было выше моих сил. Одна только мысль о том, что Славик с такой же равнодушной вежливостью будет расспрашивать меня о моих ощущениях, с каким он общался с конкурсантами, приводила меня в бешенство. Правда, со скованными руками я нормального сопротивления оказать не смог и меня все же втащили в зал.

Обстановка меня ошеломила и оглушила. В глаза били яркие софиты, гудели какие-то механизмы, зрители обменивались замечаниями. Их было очень много. Казалось, что зрительский сектор еще расширили. Может, так оно и было. Мне как-то не хотелось прикидывать, сколько раньше рядов кресел было в студии и сколько их стало теперь.

Я совершенно автоматически шел туда, куда вели тюремщики. Меня поставили посреди зала перед небольшой микрофонной стойкой и я наконец-то увидел Славика. Он скромно стоял возле зрителей, уступив сегодня мне звание главного действующего лица этой передачи. Он начал речь. Я слушал краем уха, до моего замутненного сознания долетали лишь обрывки фраз. Кажется, он поздоровался, потом о чем-то спрашивал. Я пару раз наугад кивнул, а в голову лезли совершенно удивительные мысли.

Мне вдруг стало искренне жаль знаменитых людей. Страшно подумать, что им приходится каждый день сталкиваться с гипертрофированным вниманием к своей персоне. Я совершенно не мог понять, как же они умудряются мириться с бесконечными вспышками фотоаппаратов. Лично меня они буквально ослепили, а ведь звезды терпят это годами. Только теперь я начал находить извинение слишком агрессивному поведению некоторых знаменитостей по отношению к папарацци.

Перед глазами мысленно вставали картины прожитой жизни. Это происходило совершенно бессистемно. То вспоминались события детства, то вдруг приходила на ум переписка со Сверчком и его рассказ о знакомом, который в обычной жизни был менеджером, зато в компьютерной игре стал императором. Потом вспомнилась драка с Тарасовым и его последний визит, когда он умолял меня не участвовать в шоу. Я попытался стряхнуть липкую пелену забвения со своего сознания. До меня дошло, что это моя же психика заботливо пытается оградить меня от кошмарных событий сегодняшнего вечера, но сейчас мне нужна была ясность мыслей.

Я хотел увидеть Стаса. Мне особенно нечего было ему сказать, так как любое мое слово мгновенно оборвало бы даже самый тихий шепот в зале и заставило всех внимательно прислушиваться к тому, что я говорю. В такой атмосфере с другом не попрощаешься. Но мне все же очень хотелось последний раз хотя бы встретиться с ним взглядом. Убедиться в том, что действительно существует человек, которому съемки в реалити-шоу принесли удачу. Зарядиться его спокойствием и уверенностью в себе.

Я внимательно обвел взглядом весь зал и там, где проходил мой взор, люди замирали и с непонятным мне любопытством и восторгом глядели на меня. Несколько человек зачем-то помахали мне рукой. Лица их мне неизменно оказывались незнакомы, либо же память у меня заметно сдала буквально за этот вечер. Стаса в студии не было. Ведь не было? Или же память моя и в самом деле стала меня подводить?!

Не оказалось и родителей. Хотя последнему обстоятельству, наверное, стоило порадоваться — не думаю, что им следовало видеть то, что совсем скоро произойдет. Еще хотелось надеяться, что по телевизору они эту трансляцию также смотреть не будут.

Я постепенно опять начал погружаться в пучину отвлеченных размышлений и давних воспоминаний. Славик что-то говорил, поворачиваясь то в объектив одной из камер, то к зрителям в зале. Я не прислушивался, чем он там будоражит умы аудитории. Может быть, ведущий иногда адресовал свои реплики и мне, но я не обращал внимания. У меня не было ни малейшего желания с ним разговаривать. В конце концов, я не обязан из кожи лезть вон, стараясь сделать этот эфир максимально интересным и интригующим.