Второй Шанс - [32]

— Рей, это не лабораторное оборудование, это просто кошачья игрушка.

— Доктор Акаги держит кошку?

— Да, кажется, завтра её должны доставить из ветлечебницы.

— Понятно. — Рей слишком задумчива и печальна, это меня пугает. Вчера я по неосторожности в угаре наговорил всякого, надеюсь, что она не из-за этого. Ведь после моих слов девушка будто сникла…

— Аянами, что тебя беспокоит? Ты будто чего-то боишься. Если что-то не так, ты всегда можешь сказать мне.

— Почему ты не ненавидишь меня? Ты говорил, что знаешь, кто я, из чего меня создали. Остальные боятся меня: я чувствую их страх и злобу. Они ненавидят меня за то, что я другая. — слёзы в рубиновых глазах, полотенце и дурацкая когтеточка лежат у её ног на полу, а тонкие пальцы комкают рубашку на моей спине. Я ещё не видел её настолько взволнованной и растерянной.

— Ты хочешь знать, кто я? Хочешь узнать, откуда я знаю столько?

— Ты же говорил это доктору Акаги.

— Это была ложь. Хочешь видеть мою жизнь? — в ответ я услышал лишь тихое, почти неразличимое «Да».

— Хорошо, смотри. — глаза в глаза, голубая сталь в рубиновый закат. Одни мысли, одни чувства, одна память на двоих. Рей нерешительно дрожит, боясь заглянуть туда, где её ждут ответы на все вопросы.

Неуверенность сменяется любопытством, и моя память начинает раскрываться перед ней: первые буквы, прочтённые мной, улыбающиеся лица родителей на моем четырёхлетии, чужие эмоции, захлёстывающие её разум до краев. Потом была первая линейка в школе и первая драка. Маленький мальчик подходит к отцу и говорит: «Тому дяде больно и жить не хочется, а от тебя тепло». Первая медитация и тренировки, незнакомая музыка, которую тут никогда не услышат, и города, навеки погребённые под водой или запёкшиеся радиоактивным тринититом[1]. Смерть родителей, отдающаяся болью и теперь. Горе потери, годы одиночества, первая любовь и первый поцелуй. Вика, стучащая в дверь моей гостинки в поисках убежища, бурная ночь со сломанной кроватью и выстрелами, гремящими за окном. Потом война, боль, мёртвые друзья, разорванные и превращённые в ошметки и я, оглушённый, стоящий в кровавой грязи и внутренностях с кровью, текущей из носа и рта. Бесконечные бои, умирающая Вика, и тот злополучный удар. Чудом уцелевшая гостинка, всё усиливающаяся ноющая боль и клик мышкой, означающий старт аниме.

Она сама, точнее её рисованный вариант, падение Синдзи в полуразрушенной квартире и её улыбка в раскаленной капсуле после победы над Рамиилом. Потом шестнадцатый Ангел и слёзы, едва видимые в LCL, смерть Каору Нагисы, семнадцатого Ангела. Стрельба в NERV, начало Комплементации: «Синдзи зовет меня!» Огромная фигура с чёрными провалами вместо глаз, отрубленная голова, безумно смотрящая в никуда. Моя подготовка к ритуалу, отточенный нож, пробивающий сердце и пробуждение в поезде. Призрак, висящий в пустоте над асфальтом и бой в ангаре Геофронта.

— Ну вот, Рей, теперь ты знаешь, кто я. И у тебя есть повод меня ненавидеть. — её губы беззвучно шевелятся, тело покрылось мурашками, а тонкие пальчики бессильно дрожат. Аккуратно поднимаю её, помогая себе телекинезом, чтобы не нагружать раненную руку и несу девушку на диван. Аянами безропотно принимает от меня одеяло, которым я укрываю ей ноги. Глянув на настенные часы, замечаю, что мы почти два часа провели в моей памяти.

Устало откидываюсь на спинку дивана: руки дрожат, а сердце колотится как бешеное. «Надеюсь, она поймет… надеюсь, она поймет… надеюсь, она поймет…» — как мантру повторяю эти слова. Полные слёз рубиновые глаза вдруг появляются перед моим лицом. Тихий сдавленный шёпот-сипение, так непохожий на её обычный голос:

— Почему? Любишь… Неужели? Картинка, я всего лишь картинка? — её губы дрожат, когда я накрываю их своими. Два тела, две души, так боящиеся друг-друга. Волосы Рей, мягкие, непослушные, голубой шёлк в моих пальцах. Горячее тело в ледяной скорлупе, которая дала трещину. Отрываюсь, выныривая из омута страсти и желания:

— Нет, ты живая. Тёплая, настоящая и нужная. Я люблю тебя, и так будет пока я жив. — Аянами отвечает, плача как умеет только она: без всхлипов и истерик. Слёзы просто текут по её щекам, а голос слегка дрожит:

— Мне ещё никогда не было так больно. Наверное, меня никто не любил… Но эта боль приносит мне радость.

Обнимаю её покрепче, стараясь помочь унять бурю, бушующую в душе у девочки. Постепенно она успокаивается, расслабляясь у меня на руках. Первый шок прошел, и любознательность взяла вверх: Рей встала и пошла к библиотеке Рицуко, сказав мне, что обязательно поймет, как так вышло, что я оказался здесь. Обложившись книгами, девушка принялась искать в них ответы на свои вопросы. Надеюсь, что это не приведёт ни к чему плохому. Вспоминаю про свой долг перед самой Рицуко, и по памяти набираю номер службы доставки: нужно заказать продукты и сладости для романтического ужина. Обещания нужно исполнять, даже если ты не знаешь, к чему это тебе приведёт: кто не рискует, тот не пьет шампанское. Прошерстив кухню, я подготовил всё для приготовления еды и даже успел немного помедитировать, прежде чем в дверь позвонил курьер. Аянами отключилась от всего вокруг, сидя нагишом на полу в куче книг и с поразительной быстротой перелистывая страницы.