Второй Шанс - [16]

Я проснулся от того, что меня очень сильно обняли за талию и что-то тёплое, мягкое и смутно знакомое прижалось к моему бедру. Я открыл глаза, и сориентировавшись в пространстве, сладко потянулся. Акаги ворочалась на импровизированной подушке, просыпаясь. Надеюсь, что вся эта возня закончится побыстрее, у меня не железные рёбра. Решив было уже вставать и идти искать что бы похавать спросонья, как вдруг среди неразборчивого бормотания я смог расслышать конец фразы, который меня крайне удивил. «Да нет, это бред» — успел подумать я, прежде чем Рицуко открыла глаза и скатилась с дивана испуганной кошкой. Уставившись на меня, девушка сделала глубокий вдох и механическим голосом произнесла: «Ничего не было, ты ничего не слышал. Надеюсь, за пределами этой лаборатории никто об этом узнает», после чего рухнула в кресло. Я шокировано смотрел на её действия, медленно осознавая, что её слова были правдой. Учёная тем временем рассеянно покрутила в руках сигарету, затянулась и чертыхнувшись, похоже, вспомнила, что её нужно ещё зажечь. Затянувшись уже зажжённой сигаретой, женщина расслабленно откинулась на спинку кресла и о чем-то задумалась. Докурив сигарету, она встала, и взяв меня за руку, потащила за собой из лаборатории.

* * *

Командующий и его заместитель сидели в ритуальном зале Верхней Догмы и играли в шоги: старый полковник любил эту игру и пристрастил к ней своего ученика. Однако, если в партии обычно доминировал Козо, то разговор целиком принадлежал более молодому и агрессивному собеседнику. Старый профессор сделал последний ход, и Икари раздраженно дёрнул щекой: он ненавидел проигрывать, даже если это дружеская партия в шоги.

— Скажи, Козо, твоя интуиция ничего тебе не говорит? Мне кажется, что мы что-то упускаем.

— Мы постоянно что-то упускаем, но пока я вижу только одну проблему: твоего сына. Либо признай, что он часть твоей семьи, либо относись как к солдату, но не игнорируй. Акаги умная девочка, но она слишком молода и занята на работе. Отнесись серьёзнее к его воспитанию. — пожилой человек слегка расслабился в кресле, пристально смотря на собеседника.

— Его воспитание — не моя забота. Главное, чтобы он не создавал мне проблем.

— То, что он сделал в ангаре — уже проблема.

— Пока меня это не тревожит. Приборы зафиксировали контакт между Евой-01 и разумом пилота. А уж ей-то точно по силам выжечь мозг парочке морд из охранки.

— Ева слишком сильна, Икари. Пробуждение произошло, но Берсерка мы, похоже, не увидим — твой сын крепко держит её в руках.

— В свитках сказано лишь о том, что ярость Вестника Человечества сокрушит Вестника Воды, так что пока всё верно.

— Пророчества туманны, Гендо. Хотя, пока придраться не к чему, ты прав в одном: Третье Дитя превзошло первых двух. Следи за сыном, если кто и может изменить наше будущее, то только он.

— Третье Дитя уже сблизился с Рей. Ловушка захлопнулась, осталось только ждать…

— Что с SEELE? Как ты планируешь объяснить Лоренцу и остальным поведение Евы-01?

— Берсерк. Иуда не должен знать правду: предавший Бога, предаст и нас.

— Ты прав, как всегда. Мне всё же сложно поверить, что Они существуют. Это…

— Это лишь стимул работать лучше для нас. Показатель того, что наше знание неполно, а трактовка текстов искажена.

— Я откланяюсь, Гендо, у меня через час встреча с премьером.

— Помню, идите, учитель.

— Никогда бы не подумал, что ты всё ещё помнишь, кто привёл тебя в большой мир. — С лёгким сарказмом пробурчал Фуюцуки, спускаясь из Верхней догмы в приёмную. Гендо лишь усмехнулся в сложенные замком руки.

* * *

Разнообразные обследования и тесты продолжались почти до самого вечера. Рицуко оказалась отмороженным маньяком от науки: меня почти разобрали по клеточкам, но к счастью, собрали обратно. Даже не смотря на все эти неприятные процедуры, к концу дня мы даже перешли на ты, периодически подкалывая друг друга. Она очень сильно дулась на меня за Мисато, но обещала подумать, как нас помирить. Мои фокусы Акаги изучала минут двадцать, поразившись такому странному, по её мнению, феномену контроля АТ-поля. Не знаю, что в этом странного? Она ведь сама говорила, что это поле и есть основа жизни, то, что отличает живое от неживого, и имеется даже у бактерий. Так чему тогда удивляться? Если бы не многочисленные анализы крови, от которых мои руки стали походить на конечности наркомана со стажем, заборы мочи и весьма болезненные для меня УЗИ, от которых у меня болела голова, можно было бы считать, что я отлично провёл время. Своеобразное чувство юмора моей новой знакомой, подкреплённое недюжинным интеллектом и живым разумом, порождало порой крайне смешные и абсурдные вещи. А ещё Рицуко оказалась большой любительницей кошек, но как её котэ не помер от голода с таким режимом работы его хозяйки, я не понимаю.

* * *

Предаваясь воспоминаниям, я неспешно брёл среди заброшенных и недостроенных высоток к себе в квартиру. Плановое обследование я прошёл, следующее только через месяц, так что можно расслабиться. Перед тем, как ехать домой, я решил заглянуть в магазин, так что рюкзак с продуктами оттягивал плечо, а в другой руке я нёс коробку с набором посуды и сковородой. Плеер висел на поясе, а новые наушники, купленные по дороге домой, звучали просто великолепно: я смог поймать Аобу и одолжить у него несколько кассет с нормальной музыкой, вместо унылого нытья, которое обычно крутил Синдзи. Бодрые гитарные аккорды с жёсткими барабанами оттеняли голос очередной восходящей звезды японского рока неопределённого пола, поющей об ужасах Второго удара. Закатное солнце чертило гротескные длинные тени от моей фигуры на розовом асфальте, заставляя жмуриться от бьющего в лицо света.